Впрочем, сильно она ни о чем не жалела, так как свой второй брак – с Юрием, считала довольно удачным. Во всяком случае, для немолодой уже женщины с двумя детьми – даже очень и очень удачным. Юрий, конечно, тоже не молоденький уже был, и алименты платил на ребёнка от первого брака, но с его материальным положением он вполне мог найти себе кого‑нибудь помоложе, да и без детей. По крайней мере, так казалось Наталье. И, что немаловажно, с новым мужем они оказались единомышленниками в том вопросе, что сидеть на одном месте нечего, а надо стремиться к чему-то большему. И это большее в последнее время чуть-чуть даже замаячило на горизонте. Совсем чуть-чуть, но – замаячило. Дело в том, что у Юрия образовались новые связи, причём не абы где, а в самой столице, и был уже даже разговор, что, дескать, хорош в Сибири своей сидеть, надо бы на простор выбираться, туда, где решаются все дела, где больше перспектив и возможностей, и где крутятся все деньги. И если всё это получится, то и сына проще будет в МГИМО пристроить, да и вообще – Москва она и есть Москва. Но говорить об этом открыто было пока ещё преждевременно, боялись вспугнуть, сглазить. Поэтому молчали, и даже при Валерке речи об этом не заводили.

Вот и сидела сейчас Наталья на крылечке родительского дома, а мыслями была далеко-далеко отсюда, даже не слышала, как разговаривает мать с курицами в стайке, как ходит в сенках отец, как бренчит цепью в огороде Амур и как сосредоточенно гудят на цветах пчёлы.

Юрий пришёл к восьми. Видно, что выпивший, но на ногах стоял крепко. К этому времени успели поужинать и почти управились по хозяйству: Клавдия подоила корову, покормили овечек, собаку, а Матвей с Валеркой полили почти все грядки, остались только огурцы. Когда Валерка вернулся домой, мать было накинулась на него, но Матвей заступился за внука, и Наталья, махнув рукой, отстала. Сейчас Валерка черпал из бочки вёдрами воду, подносил к огуречной гряде, а дед ковшом поливал под корень вялые плети.

Юрий, войдя во двор, тяжело опустился на крыльцо и протяжно зевнул. Наталья, которая с матерью в это время была дома, услышав, как хлопнула калитка, вышла на улицу:

– Ну как, отметили приезд?

– Слушай, а чая у них нету? – вместо ответа спросил жену Юрий. – Я бы сейчас чайку сладенького попил.

– Сейчас сделаю. – Наталья ушла обратно в дом и через пять минут вынесла большую кружку горячего чая. – На, держи. Только осторожнее, кипяток.

Юрий, подув на чай, сделал пару осторожных глотков и удовлетворённо кивнул. Следом за дочерью из дома на крылечко тихонько вышла Клавдия – не нужно ли зятю ещё чего‑нибудь? Тот тяжело вздохнул, снова отхлебнул из кружки, усмехнулся и сказал с ухмылкой:

– Ну и балбес всё-таки этот Андрюша ваш.

– Ой, господи, – пробормотала Клавдия. Страдальчески сморщив лицо, спросила: – Чего он там?

Юрий оглянулся на тёщу:

– Пардон, мамаша, не заметил вас.

– Чего случилось-то? – хмуро спросила Наталья.

– Да… – муж лениво махнул рукой. – Там в магазине ещё мужик какой‑то к нам прибился. Братик твой сказал, что друган его, Иваном кличут. Вот… Ну, короче, две бутылки коньяка взяли, посидели, думал, всё, хватит, а ему мало. Пристал ко мне – пошли ещё возьмём, да пошли ещё возьмём. Кое‑как отвязался.

– Ой, господи, господи… – снова зашептала Клавдия, качая головой.

– Ты представляешь, – Юрий посмотрел на жену, – у них тут «Белый аист» свободно стои́т. Я аж обалдел. В городе днём с огнём не найдёшь, а тут, в дыре этой – пожалуйста. Спросил у продавщицы, говорит, завезли недавно пару ящиков, да никто не берёт, дорого, и не пьют тут у них такого. Во дела…