– А они говорят, что нет смысла поднимать в воздух металлическую машину, – сказал вдруг Константин Эдуардович, откладывая бумаги.

– Так и сказали?

– Ну, что-то вроде «весьма вероятно, что аэростаты будут и металлические, но устраивать металлические аэростаты трудно, а посему бесполезно и неприменимо».

– А что с деньгами?

– О! Конечно, просьбу же о пособии на проведение опытов отклонить, – засмеялся Константин Эдуардович, но глаза его оставались грустными.

– Они просто не хотят видеть дальше своего носа. Так всегда было и, начинаю думать, и будет. А ученый не может быть догматиком. Знаешь, я убежден, что человек покинет земную атмосферу.

– Как возможно это технически? – Константин Эдуардович покачал головой.

– Вначале должна быть мысль, которая потом найдет свое реальное воплощение. Помнишь, что говорил Федоров?

– К сожалению, я так и не решился сойтись с ним ближе. Потом очень жалел, но ты же знаешь, эта моя глухота…

– Да. Это личность, поверь мне. Он сделал из меня того, кем я являюсь теперь. Homo somnians (человек мечтающий). Без этого невозможно никакое открытие.

– А что если, – Константин Эдуардович смотрел вдаль, как будто видел не привычную картину, а нечто прекрасное и недоступное. – Если уж преодолевать земное притяжение и строить какой-то летательный аппарат, то надо лететь дальше. Например, на Луну.

– Например, – Ян радостно улыбнулся. – Я прочитал твою повесть. Она умна.

– Знаешь, я убежден, что человек – существо незрелое, переходное. Скоро на Земле установится счастливое устройство, прекратятся войны.

Ян задумчиво смотрел на друга, в глазах его плескалась печаль:

– Ты думаешь?

– Конечно! – с жаром ответил Константин Эдуардович.

– Давай подумаем лучше, сколько топлива нужно взять в этот аппарат…

– Ракету, – неожиданно сказал Константин Эдуардович.

– Ракету, – согласился Ян. – Чтобы получить скорость отрыва и покинуть Землю.

– Господа, чаю, – голос Варвары Евграфовны прозвучал неожиданно, они словно забыли, что кроме них, в доме есть кто-то еще. Она сдвинула их записи, ставя поднос.

– Иван Мартынович, зачем людям небо, если они не научились жить на Земле?

– Небо нужно тем, кто не хочет больше смотреть себе под ноги. Остальные могут жить привычно.

– Вокруг так много серости, – продолжила Варвара Евграфовна. – Боюсь, она не даст другим смотреть в небо. Это означало бы, что вы лучше.

– Мы и есть лучше, дорогая, – засмеялся Константин Эдуардович.

– А еще мы очень скромны, – подхватил Ян.

– Как это вы удачно нашли друг друга! – всплеснула руками Варвара Евграфовна.

– Да. Это большая удача, – согласился Константин Эдуардович. – Ведь как известно «На высотах мысли царит одиночество».

– Я все думаю о количестве топлива, – Ян чертил ложкой на салфетке замысловатые узоры. – Скорость ракеты зависит от скорости вытекающих из нее газов и от того, во сколько раз вес топлива превышает вес пустой ракеты.

– Думал! – возбужденно воскликнул Константин Эдуардович, задел рукавом чашку с чаем и опрокинул ее, темная жидкость моментально впиталась в белоснежную салфетку.

– Прости, Варенька, – горестно охнул он.

Варвара Евграфовна всплеснула руками:

– Не обжегся?

Ян почувствовал что-то похожее на зависть. У них не было в запасе вечности. И они были счастливы. Он сегодня от чего-то особенно остро ощущал свое одиночество. Вспомнилось, как она стояла на подножке поезда и грустно смотрела на него. И волосы ее отливали медью.

– Ты приедешь за мной?

– Конечно, милая. Через неделю мы снова будем вместе. Навсегда.

– Навсегда, – улыбнулась она.

А потом вагоны, оторванные друг от друга, лежали на боку. Кругом был хаос и мешанина из железа, дерева, стекла и людей. И это было навсегда.