Вернувшись, я продолжила чтение. Я понимала, что заснуть мне не удастся, и отчаянно пыталась скоротать время в ожидании, пока в Нью-Йорке наступит утро.

Не знаю, сколько прошло времени, но, решив прерваться во второй раз, я погасила настольную лампу и ахнула. Комнату наполнял яркий свет. Редкие лучи солнца пронзали свинцовые тучи и робко заглядывали в окно. Невероятное зрелище для конца сентября. Почти нереальное.

Положив в тостер два ломтика хлеба, я бросила взгляд на кухонные часы. Стрелки показывали половину одиннадцатого утра. Рано звонить Сергею. Слишком рано. Но желание поговорить с ним оказалось сильнее любых логических доводов. Схватив телефон, я отступила от тостера к столу и включила его.

Момент, которого я ждала всю ночь, наконец, настал. Липкий страх окутал тело. От волнения к горлу подкатила тошнота, заглушив голод. Как завороженная, я смотрела на экран загрузки, не в силах отвести взгляд.

Что ему сказать? Как объяснить, почему я отключила телефон? Поймет ли он? Как убедить его, что Фил не является проблемой?

Рой вопросов, которые я так долго и успешно отгоняла, с оглушительным ревом ворвался в мысли. Один за другим они загружались в голову, словно приложения в смартфон, и я не могла остановить этот безумный процесс.

Внезапный громкий щелчок за спиной заставил меня подпрыгнуть от неожиданности. Я прижала ладонь к бешено колотящемуся сердцу и развернулась на ватных ногах. Из тостера торчали обугленные огрызки хлеба.

– Черт бы побрал эти хлебцы! – вырвалось у меня.

Придя в себя, я вернула взгляд к телефону. На экране высветилось двадцать три пропущенных звонка от Сергея. Все были сделаны ночью.

Тошнота усилилась. Казалось, что меня вот-вот вывернет наизнанку.

Дрожащей рукой я нажала кнопку «перезвонить» и затаила дыхание. Тишина сменилась длинными томительными гудками. Ответа не было.

Я попробовала еще раз. Безрезультатно.

«Он просто не хочет с тобой говорить после того, что ты устроила!» – язвительно прошипел внутренний голос.

Отмахнувшись от него, я предприняла третью отчаянную попытку дозвониться до Сергея. На этот раз он ответил.

– Джил, твою мать! – прорычал он сквозь помехи. – Ты … представляешь … с ума сходил от волнения!

Связь прерывалась. На заднем фоне был слышен громкий шум, как если бы он находился на железнодорожном вокзале, и вокруг ездили поезда.

– Сереж, я еле тебя слышу, – нервно кусая губы, произнесла я.

– Оставайся … связи! … перезвоню!

Вызов завершен.

Я в замешательстве уставилась на погасший экран. Единственное, что я поняла из короткого разговора – Сергей перезвонит. Стало чуточку легче.

Захватив тосты, банку джема из холодильника и остывший кофе, я устроилась в своем любимом стуле у окна и принялась ждать.

На улице светило солнце. Тучи рассеялись, уступив место редким облакам. Несмотря на то, что погода казалась хорошей, я знала, что снаружи чертовски холодно. Вся эта летняя мишура вроде зазывающих ярких лучей – не более, чем обманка. В Рейкьявике в сентябре не бывает тепла! Я бы не удивилась, если бы в следующую минуту пошел ливень и прогремели раскаты грома.

Я буквально давилась жареным хлебом, заставляя себя жевать. Вчера Хлоя заметила, что я стала подозрительно худой. И, к сожалению, была права. В последнее время я отвратительно питалась, позволяя себе пропускать завтраки, а иногда и ужины. Утром неслась на работу, не успев даже глотнуть кофе. Вечером валилась с ног от усталости, какая уж тут еда? С лета я потеряла килограмма четыре, а так как до этого во мне и пятидесяти не было, разница стала ощутимой. Если я не начну нормально питаться, мой организм точно не скажет мне спасибо.