С тихим щелчком замка из моей груди вырвался судорожный выдох. Я попыталась встать, одновременно вспоминая, куда дела трость. Кажется, она в спальне.

Кое-как встала, но не удержалась. Попыталась схватиться за стену, неуклюже махнула рукой с глупой мыслью, что Руслан этого, слава богу, не видит. Всё как в замедленной съёмке: стены, потолок…

Я рухнула на пол и взвыла.

Пустота заполнила меня до отказа, сердце захлестнуло горечью и ощущением никчёмности.

Распластавшись на полу, я в отчаянии скребла ногтями по старому паркету и уже не пыталась казаться сильной. Внутренности скручивало от боли. К физической я привыкла, вытерпела бы, но эта была невыносимой. Как мне дальше жить? Что делать? Чем кормить детей?! Что я скажу Миле и Роме? Я же…

– Мамочка, тебе плохо? – раздался совсем рядом испуганный голос Миланы.

Она опустилась рядом и погладила меня по волосам.

Её нежность вызвала новые слёзы.

– Я… нет. Все хорошо, доченька. – Я заставила себя сесть. Если бы только я могла рассказать ей, если бы она могла понять!

Обняла своего ребенка. Окунулась в неё, как в спасительное озеро, избавляющее от боли и разочарований.

– Я думала, папа приехал, – проговорила она, обнимая меня за шею. – Приснилось, наверное, – горько вздохнула.

– Приснилось, малыш. Папа… Папы ещё нет. – Я сглотнула ком в горле.

– Эх… – Она тяжко вздохнула. – Мамочка, я тебя люблю. И не хочу, чтобы ты болела. Не болей, пожалуйста.

Я улыбнулась сквозь слезы, усердно заталкивая внутрь рыдания.

– Не буду.

– Обещаешь?

– Обещаю.

Я вдохнула. Казалось, даже дышать больно – лёгкие разрывало. Каждый новый вдох – вдох без него.

Замок входной двери снова щелкнул. Но на этот раз в коридор вошел Рома.

– Вы чего тут сидите? – озадаченно уставился на нас сын.

У меня хватило сил только неопределённо мотнуть головой. Сын, нахмурившись, стянул с себя пуховик и посмотрел на пакеты, так и оставленные Русланом.

– Это что?

– Подарки, – все же ответила я. – Папа прислал.

– А где сам папа? – Не тронув пакеты, Ромка подошел к нам и присел на корточки. – Ма-ам…

– Мне приснилось, что папа приходил, – вместо меня ответила Милана. – Он собирал вещи в большую сумку, с которой ты на тренировки ходишь, и ещё…

– Ты где был? – перебила я дочку. – На улице ночь, я…

– Мама, не переводи тему. – В голосе сына я слышала его отца.

Как же он похож на Руслана, как же… Одной рукой продолжая придерживать дочь, второй я коснулась прохладной щеки сына. Совсем взрослый… И такой же красивый, как Рус.

– Мам! – И упрямства ему было не занимать.

Я вобрала в лёгкие побольше воздуха и…

Ненавидела плакать. Но слёзы потекли сами, потому что сказать вслух то, что было бессмысленно скрывать, оказалось равносильно выстрелу себе же в сердце.

– Папа ушёл от нас, сынок. У него теперь новая семья.

Рита

Что прошла неделя, я поняла только когда активистка родительского комитета в детском саду напомнила мне, что я так и не сдала деньги к Новому году, хотя обещала сделать это ещё в понедельник. Время потеряло значимость, день и ночь слились. Порой я не понимала, какое сейчас время суток: ночью ходила из угла в угол и засыпала под утро дурным, тревожным сном. Хорошо, что Рома помог с Миланой. Какие-то куски дня казались растянутыми, какие-то – сжатыми до предела. Я слабо воспринимала реальность. Вроде делала всё как всегда, но чисто по инерции, не отдавая себе отчёта. Если бы не дети, не знаю, как бы я держалась.

– Когда папа приедет? – спросила Милана.

Вчера она тоже это спрашивала. И позавчера. Только я всё ещё не знала, как сказать ей, что папа не приедет, что он нас бросил и ушёл к другой тёте. Красивой. С длинными ровными ногами. Она бы точно отвела свою малышку в аквапарк, а не провалялась вместо этого пластом в постели. И муж бы её не бросил, как старую выцветшую тряпку.