И еще больнее от того, что то, что говорит Мирон – правда. Я действительно не могу сейчас толком обеспечить хорошие условия для малыша. Своего жилья у меня нет, крутой работы с большой зарплатой – тоже. Даже первые траты при подготовке к родам для меня неподъемные. А ведь потом, помимо витаминов и сумки в больницу, столько всего надо…

И все равно говорить такое матери-одиночке, которую бросил муж, жестоко.

- Ты прав, - выдавливаю я хрипло, - конечно, у меня нет счета с баснословной суммой, чтобы купить ребенку все самое лучшее. Зато у меня хотя бы совесть есть. А ты, видимо, всю за свои бумажки продал, раз предлагаешь такое женщине.

Но моя отповедь Мирона не пронимает. Он приподнимает уголки губ в улыбке и качает головой:

- Ты все-таки подумай. Я готов отдать очень большие деньги за ребенка. Считай, что ты просто побудешь суррогатной матерью для меня, а потом заживешь в свое удовольствие. Квартиру отдельную купишь, работу хорошую найдешь и ни в чем не будешь нуждаться.

Я вскакиваю с места и бросаю на младшего Барского испепеляющий взгляд.

- Себе оставь свои деньги, понятно? И больше не смей ко мне приходить. Не рада была повидаться.

Вылетаю из кафе, словно за мной гонятся. В груди клокочет от смеси злости и возмущения. Да как он вообще посмел?! Вот так легко пользоваться моим бедственным положением и предлагать, по сути, продать ребенка! И ведь мы же не чужие все-таки люди, как только язык повернулся такое сказать пусть и бывшей, но жене брата!

Я в таком негодовании, что даже не замечаю, как оказываюсь у своего подъезда. Бабульки при виде меня притихают, но мне сейчас не до них. Уже через минуту я стою в прихожей квартиры и стаскиваю с ног сандалии, позабыв о скандале с мамой.

А вот она, кажется, не забыла. И точно еще не успела остыть, потому что подпирает косяк двери плечом и поджимает недовольно губы:

- Что это за ухажер тебя на руках до машины нес?

Я закатываю глаза. Уже доложила подружка мамы, не зря окна квартиры во двор выходят! Еще и переврала все.

- Что, тетя Света уже позвонила? – хмыкаю я, проходя в комнату, - Это не ухажер. Это Мирон, брат Игната. И до машины он меня не нес, просто на лавочку посадил. Я ногу подвернула.

- Подвернула, а не хромаешь, - замечает мама, скептично вздернув бровь.

И точно! Я опускаю взгляд на слегка припухшую лодыжку, когда опускаюсь на диван. Я в такой ярости была после предложения Мирона, что даже боли толком не чувствовала, вся в мысли погрузилась.

- Не очень сильно болит, - говорю я и решаю поделиться с мамой тем, что посмел предложить мне Барский.

Рассказ выходит коротким, и в конце я в сердцах раздраженно припечатываю:

- Представляешь?! Какой павлин важный нарисовался, помощник чертов!

- Но ведь это правда выход, - возражает мама. Она будто даже духом воспряла, глаза загорелись, - Ты только представь: аборта не будет, воспитывать ребенка от бывшего мужа не придется. И материальное положение поправишь! Купишь квартиру, а может и на дачу нам хватит… машину еще. А потом и ребенка для себя заводить можно. А сейчас он зачем? Только нищету плодить!

Я резко сажусь по струнке.

- Мама! Ты сама понимаешь, что говоришь?? Я не собираюсь продавать своего ребенка, чтобы ты дачу могла себе купить!

- А при чем тут я? Я о тебе забочусь! Легко на мамкиной шее кататься! Обо мне ты не думаешь, так хоть о ребенке подумай! Отец видный, богатый, он ему и образование даст, и билет в будущее, раз родному папаше он не нужен!

- Это мой ребенок! Мой! И я никому его не отдам!

- Ну какая же ты упертая, - цыкает недовольно мама.

В дверь звонят и она поднимается и скрывается в прихожей, а сама продолжает ворчать и отчитывать: