− Давай сразу договоримся, − ловлю ее за руку и усаживаю на старый скрипучий диван, − ты сюда одна не приезжаешь. Только со мной или с охраной.

− Думаешь, Юра меня будет подкарауливать? – с тревогой спрашивает.

− Будет. На кону большие деньги. Твоя квартира стоит очень много, и за меньшее… − чуть не сказал «убивают». Но Лида и так поняла.

− Без тебя сюда не сунусь, − прижимается к моему плечу, так доверчиво. – Поехали? На сегодня хватит. А там Марьяша ждет.

Мы всю неделю приезжали по вечерам, с коробками, упаковывали книги, картины, потом увозили их с собой. Вещи бывшего перекочевали к соседке, пришлось оплатить за то, что присмотрит за ними.

− Ну вот, осталось только мебель распродать, − довольно потирает руки Лидия, оглядывая освободившуюся от мелочей жилплощадь.

Она изменилась за эту неделю, повеселела, блеск появился в ее глазах. Мать моя тоже успокоилась, собрала свой чемодан и уехала домой, чтобы не мешать нашему счастью, как она сказала.

До полного счастья еще далеко. Лидия на меня почти не обращает внимания. Как на мужчину. Я ее иногда ловлю, чтобы поцеловать, или обнять. Без отклика с ее стороны. Утренние поцелуи в щеку перед работой я не считаю. Это из разряда дружеских чувств.

Я отстранил девушку от работы. Она целиком погрузилась в заботу о ребенке, даже надобность в няне отпала, Лида вполне справлялась сама. А я радовался, глядя как она счастлива. Такое чувство кайфовое, которое заставляет улыбаться поневоле.

− Я уже договорился с риелтором, завтра приедет смотреть квартиру, − объявляю новость. – А послезавтра ты станешь свободной женщиной. На развод ходить не обязательно.

− Я никогда не буду свободной, − вдруг заявляет Лидия. − Я же стану твоей женщиной… твоей женой. Не передумал?

Она так крепко обнимает, толкает меня к дивану. Я падаю на сиденье и она взбирается на мои колени. Сначала так смотрит в глаза, что у меня внутри цунами из чувств. Стискиваю ее тонкую талию, шепча любимое имя.

Целует мое лицо, нежно касаясь губами, а потом впервые по−настоящему целует. Никогда такого не испытывал наслаждения.

− Я тебя люблю… − шепчет, и снова склоняется к губам.

− Может, ты путаешь любовь с благодарностью? – смеюсь в сладкие губы. – Я тебя защитил, дал тебе ребенка…

− Нет, не спутала. Я тебя в окно увидела, там, в роддоме еще, два месяца назад, и уже тогда ты мне понравился. Знаешь, сердечко так сжалось, почему−то, пульс зачастил. Я тебя тогда еще почувствовала.

− Ну тогда я тоже признаюсь. И я тебя почувствовал, когда увидел впервые. Ты тогда спала, под воздействием лекарств. Я видел только спину в ночной сорочке, но прямо вот почувствовал, что ты моя девочка…

− А я думала, когда ты пришел, а я без спроса кормила твою дочь, тогда понравилась, − смеется, уткнувшись в мое плечо.

− Да мне сейчас кажется, что я еще тебя не встретил, но уже полюбил, − кусаю слегка нежную шейку. Лидия вскрикивает и заливается смехом.

− Шутник кусачий… так не бывает, не влюбляются, когда еще не встретились.

− Бывает. Предвидение, врожденная проницательность.

− Ладно, проницательный ты мой, тогда скажи, за сколько времени мы сможем продать весь этот хлам?

Лидия соскальзывает с моих колен, но я ее не удерживаю. Обещал же не напирать. Хотя, настроение у девушки такое радужное, вполне можно было приласкать. И тогда мы бы вышли за дверь близкими людьми.

Но я не хочу сближаться с ней в этой квартире. Не нравится мне здесь. Будто что−то темное, зловещее притаилось по углам. Хочется сбежать домой, или хотя бы выскочить на улицу. Неуютно.

− Мы быстро все продадим, вот увидишь. Не пройдет и недели, как здесь останутся только стены.