− Нет, не хочу… перезагрузка нужна. Я новую жизнь хочу. Не здесь.

− Смотри сама. Риелтор есть, продаст быстро. Когда я разведусь, распишемся с тобой.

Смотрит удивленно, не верит все еще. Делаю пару шагов и обнимаю, чувствуя небольшое сопротивление сначала. Через пару секунд Лидия расслабляется, доверчиво льнет ко мне, обнимает за пояс.

− Ром, давай не будем торопиться? – смотрит своими зелеными озерами, такими прозрачными и ясными, что тонешь в них. – Просто все так быстро, а вдруг ты через месяц поймешь, что не хочешь видеть меня, тоже злиться начнешь…

Ясно, теперь всех будет по бывшему мужу мерить. Улыбаюсь, потом слегка касаюсь ее губ своими.

− Я серьезный мужик, если принимаю решение, то раз и навсегда. Но мы подождем, конечно. Пока вот с квартирой разберемся. Здесь барахла столько, что месяц вывозить будем. Ну что там чай?

− Ой! Садись, сейчас налью, у меня вкусный есть, для себя покупала, и спрятала подальше, − встает на табурет и еще на цыпочки поднимается, у меня дух захватывает.

Подхватываюсь с места, чтобы подстраховать. Обхватываю ее ноги и перед моим носом оказывается полоска обнаженной спины. Внутри сразу все в спираль скручивается. У меня почти год не было женщины. От аромата ее кожи дурею, непроизвольно стискиваю девушку, прижимаю к себе, снимая с табурета.

− Не делай так больше, − прошу ее, когда повернулась ко мне лицом. – Ты могла упасть.

− Да я привыкла… − Лида рассматривает мое лицо, глаза, сдвинув брови. – Ты так сильно испугался за меня? Глаза твои… зрачки такие огромные. И сердце бьется, так быстро…

Кладет руку на мою грудь, улавливая бешеный стук сердца. Я через рубашку чувствую тепло маленькой ладошки и стискиваю зубы от новой волны желания. Пока она ничего не поняла, устраиваюсь за столом. Не хочу выглядеть озабоченным идиотом в ее глазах.

На столе появляется малиновое и вишневое варенье, печенье, и тут же кружка с чаем, из которой вьется ароматный парок.

− Я ничего не знаю о тебе… что ты любишь, а что нет, − садится напротив, мешает ложечкой пустой чай, сахар даже не трогает. Потом сует ложечку в рот, чуть обжигается и резко выдыхает.

− Если ты про варенье, то я всеядный сладкоежка, люблю все. Напиток – кофе больше люблю. И горячий шоколад, но пью его редко.

− А почему чай попросил? Я могу кофе сварить, настоящий, не порошок. Хочешь?

− Утром сваришь, когда меня в офис провожать будешь, − подмигиваю, с удовольствием наблюдая, как по ее щекам разливается нежный розовый румянец.

− А жить я в твоем доме где буду?

− Где захочешь. Даже можем в детскую кровать поставить. Или рядом с детской, в спальне. Ну а когда решишь, что время пришло, то в мою комнату можешь перебраться.

Ложечка застывает над розеткой с малиновым вареньем. Но Лидия быстро приходит в себя, кивает, только в глаза мне не смотрит. Скромняшка.

− Ты мне очень нравишься, но я пока не готова… не могу… − говорит тихо, запинаясь.

− Да я и не требую, даже не прошу. Пока. Сказал же – сама решишь, когда время придет. Торопить не буду.

Улыбка расцветает на красивых губах, эта крошка привыкла, что на нее давят и принуждают. Я этого делать точно не буду. Пусть привыкнет к своей новой жизни. Знаю только одно – страдать ей больше не дам, сделаю все, чтобы чаще улыбалась.

Остаток дня мы разбирали вещи. Вернее, Лида разбирала, складывая в сумку то, что хочет забрать с собой, в мой дом. Я с каким−то благоговением думаю о том, что теперь она будет жить со мной. Смотрел, как она бегает по комнатам, бережно укладывает в коробки то, что дорого девушке, подписывает.

Сам я почти не принимал участия, в основном общался по работе со смартфона. А еще, я ее охранял. На месте ее бывшего мужа, я бы попытался вернуться, когда она здесь одна.