Его тело постепенно стало расслабляться, а напряжённые плечи опустились.

— Он сказал, что я притворяюсь, — вдруг сказал Барский, когда я закончила делать круговые движения по векам.

— Кто?

— Шарлатан, к которому мать меня сегодня повезла.

Я успела взять еще немного мази из баночки, как замерла от его слов.

— Почему он так посчитал?

— Результаты всех обследований, что я прошел в его клинике, не выявили ничего, что было бы как-то связано с этим, — он показал пальцем на глаза.

Я попыталась представить, каково это, когда очередной врач в очередном центре не может объяснить или найти причину твоей слепоты. Думаю, что это разрушает тебя по кусочкам, отнимая с каждым разом все больше и больше надежды на решение проблемы. И страшно представить, что будет, когда от тебя не останется ничего, кроме пустоты.

— Молчишь, — подметил Барский, когда между нами уже продолжительное время повисло молчание. — Наверняка жалеешь меня… — Он плотно сжал челюсти.

— Просто думаю о некомпетентности врача, — произнесла мысли вслух, сама себе удивляясь, что даже в своей голове я действительно его не жалела.

Мои слова позабавили Макса, и он коротко ухмыльнулся, приподнимая один уголок губ.

— У него в кабинете и от его рук жутко воняло чесноком. Считаю, что если тебе платят нехилые бабки, то от тебя за километры должно нести Диором, ну или хотя бы, как от тебя, ежевикой.

Я отдернула от него руки так быстро, словно его слова ошпарили меня. Стоя так близко к Барскому, я не задумывалась о том, что он мог уловить аромат моих любимых духов и вообще начать изучать меня так, как может. Пусть и зрительные рецепторы были ему недоступны, зато другие, видимо, работали на двести процентов, потому что сегодня я еще не успела воспользоваться духами.

Это было неловко. Очень неловко…

Легкая улыбка в миг пропала с его лица, принимая хмурое выражение, как только я сделала шаг назад.

— Мы закончили, — объявила я и начала тщательно вытирать пальцы влажными салфетками.

— Что ж… — протяну он, снова откидываясь на спинку дивана. — Видимо, твои руки не совсем из задницы растут, раз мои глаза все еще при мне.

Отрезвляющий укол хамства разрезал ту неловкость в воздухе, что вдруг образовалась между нами.

— Могу нанести еще мазь от ушибов на твой нос, — предложила я, наблюдая, как Макс открыл глаза, скорее по привычке, и те сразу же уставились в пустоту.

— Мне плевать, как я выгляжу, — поморщившись, ответил он. — И что ты там читала, что понадобилось раскрывать дверь?

Мои глаза распахнулись от шока.

— Откуда ты знаешь?

Если бы он мог закатить глаза, и это имело смысл, то Барский обязательно бы этот сделал, а так он просто показательно громко цокнул, словно я спросила какую-то глупость.

— У слепых обостренный слух и нюх. Я слышал шелест страниц, когда шел по коридору.

—Оу, — все, что могла сказать я, надеясь, что его суперслух все же не дойдет до моей комнаты через стенку. — Я читала «Красавицу и Чудовище», — отвечаю честно, не видя в этом ничего зазорного.

— Это сказка которая? — в его голосе слышатся брезгливые нотки.

— Ну да.

— Тебе что? Пять? — спросил он, давясь от смеха, а я лишний раз убедилась в том, что этому человеку нельзя рассказывать ничего личного, и мой болтливый язык до добра не доведет.

Я могла бы продолжить нашу беседу, начав спор, что сказки учат не только детей, но увидела, как Макс повернул голову в сторону двери, а вскоре и сама услышала шаги.

Дверь раскрылась, и в комнату вошла Светлана Дмитриевна в сопровождении красивой рыжей девушки. Простое однотонное платье цвета слоновьей кости обтягивало каждый сантиметр её идеальной фигуры, а особенно грудь, на которую не получится не обращать внимание, если видишь