Два месяца назад, как гром среди ясного неба, прозвучал неутешительный диагноз – опухоль головного мозга. И теперь, находясь в Москве, в онкологическом центре на Каширке, она подробно вспоминала свою прожитую жизнь. На удивление, своё раннее детство, дошкольные годы, Катя помнила очень хорошо. Возможно, сказывалась атмосфера любви и уважения, царившая в семье Курановых. Родители её не баловали, но всё внимание и забота доставались маленькой Кате, единственному долгожданному ребёнку. Отрочество и юность Катерина Куранова почти не помнила, вернее, старалась не вспоминать. Даже напрягая память, в голове возникали обрывочные, фрагментарные хроники не прожитых в полную силу, не прочувствованных, неосмысленных лет. Этот период жизни ассоциировался с чем-то серым, недобрым, уродливым. Словно холодный осенний дождь закрывал душу плотной пеленой от чего-то светлого, радостного, жизнеутверждающего. На память приходили толпы народа, танки на улицах Москвы, похороны отца, слёзы матери, грустные, заунывные песни Татьяны Булановой и зелёный заношенный пуховик, из которого она в те годы почти не вылезала. Потом был институт, защита диплома, и усердные поиски подходящей работы. Всё это Катерина перенесла стоически. Будучи по натуре оптимисткой, она всегда приходила на помощь друзьям и просто знакомым людям, в какие бы трудные жизненные ситуации они не попадали. Помогала, успокаивала, находила нужные, именно в тот момент, слова, ободряла…, но сейчас! Сейчас она лежала в больничной палате в полном одиночестве, ощущая всем существом холод, пустоту, ужас. Не редкий тревожный сон, не самовнушение, не сказанные прежде другим людям мудрые слова, не могли заставить забыть о суровой реальности, которая неумолимо выступала на первый план. Её томило недовольство собой. Было жаль своей жизни, которая пролетела так быстро и неинтересно. Прежде в ней было желание взять, выхватить из жизни больше, чем она может дать. Но это было прежде. Сейчас Кате хотелось простого человеческого тепла, участия, заботы. Ей вдруг захотелось ощутить рядом крепкое надёжное плечо любимого человека, мужчины, друга. В эту минуту Катя вспомнила осмеянного, оклеветанного и изгнанного ею мужа Игоря. Сейчас она много бы отдала за то, чтобы этот «ленивый», «неперспективный», «бездарный» человек, оказался в этой палате рядом с ней. За два тяжёлых месяца Катя много передумала и переосмыслила. Она стала совсем по-иному смотреть на свою прожитую жизнь, будто проглядела её, и только сейчас спохватилась.

– Молись! Молись! – неожиданно возникли слова у неё в голове, и кровь застучала в висках.

– Господи, если ты есть, помоги! По делом мне, значит, я заслужила это, но… – прошептала Катерина и стала вспоминать другие Божьи имена, – Господи, Творец, Вседержитель, Альфа и Омега, помоги мне, я погибаю, спаси меня…

Первый раз в жизни она молилась своими словами, как умела, как чувствовала. Она молилась с закрытыми глазами, а по щекам текли слёзы.

– …Да будет воля твоя… – закончила она молитву и почувствовала, как погружается в глубокий сон.

Открыв глаза, она увидела, что лежит на дне пересохшего каменного колодца, где холодно и жутко. Наверху виден лишь кусочек голубого неба. Вскоре робкий солнечный луч проник в самую глубину колодца и осветил краешек её одежды и серые камни. Но и эта радость была недолгой. Солнце ушло, и Катя опять увидела кусочек синего неба, по которому проплывали белые облака. Она смотрела на него, не отрываясь, пока синева не сменилась чернотой, и не проступили, алмазной россыпью звёзды. Так повторялось много раз – день сменял ночь, а ночь приходила на смену дня. Катя продолжала сидеть на дне колодца и смотреть вверх. Она смотрела с надеждой, вновь увидеть солнце и тело не уставало, и мысли иные не посещали её.