Корова деловито шла по пустой улице, стараясь на ходу ухватить листочки с веток сирени, выбивавшихся из-за плетёных изгородей. Илья семенил следом. Нёс в руках кнут, и хотелось, чтобы корова вдруг залезла в чужой двор или хотя бы остановилась. Тогда он смог бы крикнуть на неё и пустить в ход новый кнут. Но животина торопливо переставляла ноги, спеша в стадо.

«Не проснулся раньше мамки, зато на улице я первый», – радостно подумал Илья и, понимая, что не дождётся, когда корова заберётся в потраву, размахнулся и с силой резанул кнутом воздух перед собой. Кнутовище изогнулось, плетёная бечёвка завертелась змеёй и гулко выстрелила. Корова испугалась, побежала.

На пустом выгоне у колодца сидел пастух дед Афанасий в ожидании стада. Подогнав корову к колодцу, Илья глянул на старика и испугался. Тот смотрел на мальчика пустым взглядом выцветших белёсых глаз и, как показалось Илье, не видел его. Подумалось, что пастух умер.

«А кто же погонит стадо!? – испугался мальчик. – Коровы колхозу потраву сделают… Сафрон-пасечник за потраву трудодни заберёт… А то и корову со двора сгонит! А зимой нельзя без коровы! Погоню Марту обратно… Пусть лучше по двору ходит…»

Но старик вдруг встрепенулся и, увидев перед собой мальчика, спросил:

– Это ты, Верещага… Тебе сколько лет?

«Тольке десять…– соображал Илья, – значит, мне шесть… А зачем ему знать про это?..»

– Не хочешь говорить, – согласился со своими мыслями старик. – Молчать лучшее завсегда… Я у вас во дворе через неделю стою. А сегодня я у Вальки Рыбака… – Пастух снова провалился в сон. Рот его открылся, выказывая пяток, одиноко торчащих зубов – два сверху и три снизу.

«Марту надо домой! – решил Илья. Хотел побежать к корове,

которая мирно паслась. Но увидев, что из переулков на выгон гнали коров, остался стоять в растерянности. – Погоню назад – станут смеяться…»

– Эй, дед, принимай! – К колодцу подошёл Валька Рыбак, молодой мужик в серой рубашке и соломенной шляпе. Протянул старику тряпичную сумку с едой. – Гляди, не засни, дедуля!

– Не боись, – ответил пастух. Взял сумку, заинтересованно заглянул в её нутро, и радостно улыбнулся. – Вот, хотел к тебе на Троицу попасть – не вышло. Считал… на Петра попаду – опять не вышло…

– Не переживай, дед! – сказал Рыбак. – Вечером я налью тебе стопку. И за Троицу, и за Петра, и за Павла… А ты, Илька, почему такой хмурый с самого утра?

– Это уж не забудь… – ответил вместо мальчика Афанасий.

«Про Петра и Троицу дед говорил и вчера. Только тётке Варьке, – вспомнил Илья. – Почему дядя Валька не видит, что дед мёртвый?.. Скажу мамке. Она заберёт

Марту во двор

Илья побежал домой. На улице повстречался дед Харитон. Он ехал на телеге и гнал рядом с собой комолую корову.

– Илька, приходи на конюшню, – сказал старик. – Будем зерно с тобой возить.

Илья кивнул, соглашаясь, и побежал дальше.

Когда подбегал к своей избе, то увидел, что из их двора вышел объездчик Сурчина, ведя за повод лошадь под седлом. Это насторожило мальчика. Сурчина каждое утро развозил по селу задания председателя на работы. Опасаясь хозяйских собак, он всегда въезжал во дворы верхом, и, оставаясь в седле, подводил коня боком к окну избы, стучал ногайкой по стеклу и, наклонившись, громко выкрикивал задания на день. А после Троицы Сурчина стал заходить к ним в дом, чуть ли не каждое утро.

«Опять к мамке приставал…», – решил Илья. Он давно заметил, что мать недолюбливает Стёпку. И эта неприязнь передалась Илье. Сейчас захотелось хлестнуть кнутом объездчика. Но тот прошёл несколько шагов по улице, запрыгнул в седло и, поддав коню каблуками в живот, проскакал громким галопом до калитки соседнего двора, скрылся за тыном.