– Ещё здоровее! – воскликнул Фомин. – Но для чего такое стихотворное великолепие?

– Для встречи с городом Дерптом, – ответил полковник.

– И я туда еду, – сказал Фомин. – И тоже на ярмарку. Дерпт городок великолепный: приветливый, ухоженный, гостеприимный!

– Дерпт далече, а здесь-то как угощают? – спросил Стрешнев.

– Фирменное блюдо весьма замечательное, пальчики оближешь! Рекомендую попробовать! – сказал Фомин и принялся завершать свою трапезу.

В зале появился трактирщик и произнёс офицерам:

– Милости просим, господа! Милости просим! Садитесь, куда пожелаете! И делайте заказ! В момент приготовим!

– Кто приготовит? – спросил Загряжский. – Ваши повара? Фитингоф и Липхарт?

– Барон фон Фитингоф и барон фон Липхарт – хозяева этого трактира, – пояснил трактирщик.

– И это один из них? – Шальнов кивнул на портрет, висевший на стене.

– Нет, нет! Это портрет графа Броуна, генерал-губернатора Лифляндии. Он всякий раз посещает нас, когда едет в Санкт-Петербург.

– Свой портрет он сам вам подарил? – спросил полковник.

– Для такого ответственного дела у нас специальный умелец заведён. Если потребуется, постояльцев может запечатлеть. Вон там! – и трактирщик кивнул в сторону мольберта, располагавшегося неподалёку от стола.

Загряжский сразу воскликнул:

– Вот она – удача! Та самая, что мне просто необходима! Позарез!

– Что именно вам нужно? – спросил трактирщик.

– Чтоб меня изобразили! Труд вашего мастера будет оплачен незамедлительно!

– Филипп! – крикнул трактирщик.

Тотчас появился мужчина, вытиравший руки салфеткой. Подошёл к мольберту и, внимательно посмотрев на Загряжского, спросил:

– Портрет?

– С улыбкой! – ответил Загряжский, приветливо улыбнулся и добавил. – И такой, чтобы моё колечко было видно!

– Попробуем! – ответил Филипп.

– И чтобы любая мадемуазель, взглянув на моё изображение, втюрилась бы в меня по уши!

– Постараемся! – сказал художник и приступил к зарисовке.

Загряжский кивнул на портрет генерал-губернатора:

– Это тоже ваша работа?

– В трактире я единственный художник, – ответил Филипп.

– Точно схвачено! Очень похож! – похвалил полковник.

– Стараюсь! – сказал художник и улыбнулся.

– А я, как ни стараюсь, запечатлеть никого не могу. Не зря сказано:

– Сумароков? – спросил Филипп.

– Он самый!

– Но он другое занятие имел в виду.

– Да, – согласился Завадский, – речь шла о пере. Но ведь художник и пиит творят по одним законам.

И полковник обернулся к офицерам, сказав:

– Господа, господа! Ознакомьтесь с картиной, которую создал мастер живописных портретов по имени Филипп! И постарайтесь запомнить черты того, кто управляет краем, в который мы направляемся!

Офицеры принялись внимательно рассматривать портрет генерал-губернатора.

Завершившее трапезу семейство Волковых, а вслед за ними и партикулярный Фомин встали из-за столов.

– Прощаемся, но ненадолго! – сказал Михаил Прохорович.

– В Дерпте встретимся! – добавил Василий Сергеевич.

– Если не затеряемся в незнакомом городке! – предположил корнет Киселёв.

– В Дерпте затеряться невозможно! – ответил Волков. – Там все на виду!

– До встречи, господа! – крикнул Фомин. – До весьма замечательной встречи!

Загряжский поднял руку, и офицеры дружно произнесли:

– До встречи!

Волковы и Фомин, откланявшись, удалились.

Командир полка, бегло взглянув на поданный трактирщиком перечень блюд, произнёс. – Неси ваше фирменное блюдо, любезный!

– Айн момент! – сказал трактирщик.

– Горчицы и хрена не забудь положить! – добавил полковник.