Как-то я подошел к нему после лекций:

– Скажите, пожалуйста, а что значит по-португальски «Па»? – спросил я по-английски.

– Хм. «Па» – это Лопата.

Непроизвольно у меня вырвался истеричный смешок.

– Понимаете, в конце девяностых я жил в Португалии, в регионе Кова-да-Бейра. Затем уехал. И сейчас, по возвращению в Португалию, многие слова начинают всплывать в моей памяти. Но здесь, в Порту, так не говорят и мне интересно выяснить значение некоторых фраз.

– А в каком контексте это произносилось?

– Как усиление эмоции, например: холодно, па! Долго, па! Скучно, па! Дорого, па! Это значит, что слово лопата усиливает значимость фразы?

Теперь уже гоготнул профессор, но тут же, прикрыв рот рукой, напустил на себя важный вид.

– В Порту лучше так не говорить, это засорение речи. Здесь считается некультурным употреблять слова-паразиты. Но этимология проста: Рапаж – парень, сокращенно – Па. Дуде, чувак.

– Ах вот оно что…

Так приятно, когда через два десятка лет в твоём уме какая-то маленькая шестерёнка вдруг встает в родные пазы.

Так-так-так, у меня ещё много такого, сейчас вопросики как червячки полезут.

Я довольно быстро освоился в семье Мигела. Уже болтал по-португальски на любые бытовые темы, и в каждую вещь, название которой ещё не знал, тут же тыкал пальцем, с неизменным «у-кей-ишту18?».

Меня любили, но зачастую по-доброму потешались. Для неискушенных местных, я был готовым информационным поводом. Обычным делом стало зайти утром в деревенскую кафешку и услышать как тебя обсуждают прямо за соседним столиком. Смеются, например, над тем, как ты maçã cпутал с massa (яблоко и макароны/паста). Ведь я совсем недавно мало что понимал, и люди быстро привыкли к этому, а сейчас они не были готовы принять тот факт, что каждое их слово мне уже понятно, несмотря на то, что сам я пока ещё не говорю так же хорошо, как и они. Логика простая: не говоришь, значит – не понимаешь, и наоборот. Затем я пришел к тому, что это очень удобно – не обнаруживать того, что ты всё понимаешь. Так можно узнать много любопытных вещей, и в первую очередь – о себе.

Сегодня, как обычно, встав в семь утра и заскочив перед работой в кафе, я заказал ум-кафе-шейю19 и уселся за свой любимый двухместный столик напротив небольшого окна, за которым в лёгкой дымке открывался вид на близлежащие горы. Зайти в маленькое португальское кафе и не взять кофе – просто невозможно. Эта опция встраивается в мозг на уровне рефлексов. Да что там зайти – даже просто проходя мимо местной паштеларии20 и слыша доносящийся из приоткрытых дверей тёмный терпкий аромат кофейной обжарки, подкрепляемый характерным гулом кофемашины, невозможно не заглянуть внутрь и тут же не взять чашечку ум-кафе.

Кофейня была выстроена на углу улицы, её фронтальная витрина смотрела на перекрёсток, а боковые окна – на горизонт с верхушками гор и обрыв за серпантинной дорогой. Семья владельцев заведения жила тут же, на втором и третьем этажах здания. Пожилая пара и их сын – «тощий» Луиш, бармен, меломан, не снимающий наушники и просто местный разгильдяй. Луиш был отнюдь не тощим, а напротив, довольно даже упитанным молодым человеком, и происхождение его прозвища всегда оставалось для меня загадкой.

Наверное, это очень удобно, ходить на работу, спускаясь с утра в своём же доме на первый этаж, – думал я. У них была всегда свежая выпечка и лучший кофе, что я пробовал в жизни. Отец Луиша, Педру, в цветастом фартуке, с аккуратной короткой стрижкой и мощными руками дровосека, долив маленькую чашечку кофе до самых краёв, принёс её мне и заговорщически подмигнул.