– Никак… Я под иллюзией зашёл. – Сэхфир нехотя поднялся на ноги и протянул руку, помогая брату встать.

– Это ты зря, – Аэлдуллин значительно посерьёзнел и напрягся, – Тар Приестэн тебе этого не спустит. Даже несмотря на то, что прямого запрета на тёмное не существует.

– Тар Приестэн вместе с Тар Даэруилом отлучились, – Сэхфир чуть раздражённо передёрнул плечами. – Когда им доложат о моей выходке, тогда и буду разбираться.

– Зря ты его провоцируешь, – тихо и обеспокоенно произнёс Аэлдуллин, подал руку Сэхфиру, и они стали выбираться обратно к празднующим.

– Зану-у-у-да! – протянул Сэхфир’халлан не в силах перестать улыбаться. Даже ворчание и нравоучения Аэлдуллина сегодня воспринимались в радость.

– Я, может, и зануда, но ты – неосмотрителен. Я понимаю твоё желание отстоять себя, но то учти, что тебя могут и заклевать.

– Ой, ну не гунди, в самом-то деле! – фыркнул Сэхфир. – Расскажи лучше, чем ты занимался целый год!

– Я обязательно тебе всё расскажу… Только… Прости, но мне нужно сейчас сходить, извиниться, – Аэлдуллин виновато развёл руками и кинул взгляд в сторону хмурящейся рыжеволосой эльфийки. Сэхфир’халлан пожал плечами и отпустил распереживавшегося брата.

В душе Сэлфис’харлана тлела искорка хорошо скрываемого раздражения, застарелой злобы и ревности. Внешне он оставался таким же невозмутимо-радушным. Отмеривал приветственные поклоны, поддерживал лёгкие беседы, улыбался всем, желающим его внимания. Обычно ребячливость Сэхфира его всегда забавляла, и, даже, отчасти, радовала. Ведь и окружающие многое спускали с рук детям. Но когда подобное поведение просачивалось в такие, политически значимые даты, это выходило за все рамки!

Отчасти в этом он винил Старейшин, пресёкших на корню любые поползновения младшего брата разобраться в управленческих дисциплинах. Засунули его на факультеты, максимально далёкие от политики… Но это сыграло злую шутку. Брат вовсе отказывался принимать этикет, и редко когда мог разграничить позволительное и категорически неподходящее для шалостей время.

И Сэлфис уже предчувствовал, как ему самому, как «старшему» влетит за то, что не пресёк выходку…

А этого ведь не случилось бы, если бы Аэлдуллин задержался, или же, вовсе бы не пожелал возвратиться в родные края!

Сэлфис’харлан едва воздержался от того, чтобы не заскрипеть зубами, когда увидел выбирающихся из-за живой изгороди Сэхфира и Аэлдуллина, счастливых и чутка взъерошенных, переговаривающихся с улыбками до кончиков острых ушей!

Ведь каждый приезд самого старшего сына их общей матери означал для Сэлфис’харлана несколько дней всё нарастающего голода, упадка сил, слабости и болезни, которых всеми силами приходилось скрывать от окружающих. Вот и сейчас, Аэлдуллин наверняка перетянет внимание Сэхфира на себя… Что являлось для Сэлфис’харлана весьма нежелательным и, даже, недопустимым.

В детстве такой проблемы не возникало. Хватало обожания матери и окружающих. Но даже тогда эмоции и энергия Cэхфир’халлана для Сэлфиса были сами сытными и сочными. И, главное, подпитка Сэлфиса не доставляла братцу никакого дискомфорта, а значит и оставалась незамеченной им. С годами подпитка от безусловного обожания населением милого ребёнка стала слабеть. Пришлось искать другие источники энергии. Как выяснилось, для пропитания отлично подходили боль и страх. Но в их, блюдущем приличия и разве что подушками не обвязывающее подростков обществе, достать эти «яства» оказывалось крайне проблематично. Как-то было дело, что Сэлфис не видел Сэхфира почти месяц – наказали обоих и развели по разным участкам. Сэлфису в то время казалось, что он либо помрёт, либо сойдёт с ума. Тогда оно были ещё весьма юны, Старейшины заметили агрессию и тоску Сэлфиса, и пришли к верному, в общем-то, выводу, что единоутробных братьев не стоит разлучать надолго, пока они не войдут в полную силу и не будут столь зависимы друг от друга морально…