Письмо это попало к начальнику особого отдела Федору Степановичу Клюеву можно сказать случайно. Полностью всю корреспонденцию, которая отправлялась с большой земли в Афганистан, конечно же никто не просматривал. Но в данной ситуации какого-то служаку заинтересовал тот факт, что переписка двух друзей, прекратившаяся сама собой несколько месяцев назад, вдруг возобновилась, да еще и конверт с письмом был таким соблазнительно пухлым и увесистым.

Вдруг – это всегда подозрительно. Надо было проверить. Чутье чекиста не подвело, в письме было много неясного, и пакет тут же перекочевал в инстанцию рангом повыше.

Полковник думал. Он никак не мог решить, что с этим делать. С одной стороны, парнишка из Москвы недвусмысленно сознавался в том, что нашел где-то в Тибете некий вход в Шамбалу. С другой стороны, эта новость была настолько фантасмагорической, что сообщи он о ней руководству, его попросту засмеют, а то и прямо обвинят в непрофессионализме. Столько умных голов искали, искали, а найти не могли, а тут вдруг какой-то студентик взял и нашел. И как он только умудрился попасть в Тибет в нашей-то неспокойной политической ситуации? Да еще этот скачок во времени. Чушь какая-то. В общем, одни вопросы.

И все же Клюев решил отправить донесение в Третье главное управление КГБ вместе с копией письма и предложением пристальнее понаблюдать за развитием событий, а при необходимости поработать параллельно с младшим сержантом Ровенским, который, судя по всему, с ситуацией не знаком.

Ответ на удивление пришел очень быстро. В шифрограмме полковнику Клюеву было приказано отправить письмо адресату, а самого Ровенского в надлежащее время вызвать в штаб для встречи со специальным агентом Первого главного управления. До тех пор младшего сержанта необходимо было отстранить от любых боевых действий, чтобы с ним не дай бог ничего не случилось, и срочно перебросить в глубокий тыл, поближе к штабу, подальше от стрельбы.

«Во как», – подумал Федор Степанович и распорядился, чтобы письмо Кляйна было аккуратно запечатано и отправлено адресату, самого же Ровенского – безотлагательно командировать в штаб. С весточкой от Кляйна он, конечно же, разминется, но так будет даже достовернее, поскольку письмо, спустя некоторое время, все равно вернется назад в поисках нового адреса получателя, сделав крюк через место дислокации части, где служил младший сержант. Появится лишнее косвенное доказательство, что Чифа вызывали в штаб не ради пакета.

* * *

– Эй, Чиф! К ротному срочно! – прокричал дневальный. – Давай, по-быстренькому.

– Что за спешка? – удивился младший сержант Саня Ровенский. – Посидеть спокойно не дают, а завтра, бляха-муха, снова на задание…

– Все, отвоевался, братишка. Кончились твои задания. За особый героизм и боевые заслуги тебя командируют в штаб, – съязвил всезнающий дневальный.

Ротный долго рассусоливать не стал:

– Собирай манатки, вертушка через двадцать минут. Давай, к новому месту назначения. Вот документы.

– Надолго, кэп? – Чиф хотел уточнить, насколько основательно собираться.

– Хрен его знает, – пожал плечами ротный. – Сказали с вещами. Так что, бери все и дуй.

Спустя полчаса он уже летел вместе с еще пятью бойцами, какими-то ящиками, свертками и одним щеголеватым молоденьким лейтенантиком из штаба на северо-восток, туда, где было относительно спокойно – местный рай для воинов-интернационалистов.

Через неделю в штаб прибыл сотрудник Первого управления и потребовал Ровенского к себе. Беседу он поручил провести Клюеву, сам же в форме незначительного штабного офицера скромно присутствовал в кабинете и молчал. Нужно было присмотреться к бойцу.