Панический срыв продолжался примерно минуту, но по ощущениям тянулся маленькую вечность. Взамен наступившей паники пришла очередь тошнотворной тревоги и необъяснимого страха. Девушке почудилось, будто за входной дверью её квартиры кто-то есть. Оно стоит, подслушивает каждый шорох и готовится вот-вот напасть, словно кот на охоте, просочившись сквозь дверь, по подобию призрака из кошмаров. Тело Анжелы частично парализовало: руки и ноги онемели, спина приросла к кровати, шея и голова не двигались. Лёжа в постели, она с ужасом поняла, что потеряла всякую способность совершить самые элементарные действия – встать, потянуться, почистить зубы и сварить кофе.

Анжеле с рождения была свойственна социальная отчужденность. Она ощущала тревожность в окружении толпы людей. Каждый день по полчаса, подобно мантре, она настраивала себя на выход на работу и необходимость с кем-либо общаться. Но сегодня впервые в жизни она ощутила, что выйти из дома просто не сможет. Теперь сопротивлялась не психика, с которой она научилась кое-как договариваться. В этот раз само тело отказалось слушаться напрочь. И сколько времени продлится это онемение, Анжела предсказать никак не могла.

«Я больше не могу обманывать. Ни себя, ни других», – после этого сиюминутного признания паралич отпустил. Анжела почувствовала, что может двигать руками и ногами.

По щеке скатилась слеза, затем вторая, третья… Зато ритм дыхания наладился. До работы оставалость два часа, есть время привести себя в порядок. Поэтому, раз уж нельзя сдержать поток слёз, пусть он выльется прямо сейчас. Поток оказался бурным, как горная река по весне.

17 часов вечера. Анжела провела в слезах целый час! Девушка взглянула на ещё светлое небо из окна. Оно уже покрывалось сумеречными красками, но луны не было видно. Сегодня будет самый тёмный месяц в году – новолуние.

«Ах, ну теперь понятно! – подумала Анжела. – В слабую луну всякое может случиться. Теперь стало чуть яснее, что происходит. Да, такое произошло со мной впервые, но… быть может, сегодня какое-то особенное новолуние, случающееся раз в… тысячелетие? Надо собрать волю в кулак и готовиться к работе. Я не могу подвести Яну».

Стоп, а почему она думает о Яне? В первую очередь, это Анжела поступится своими принципами, если опоздает. За себя нужно беспокоиться! Конечно, за один проступок её не уволят, а просто вычеркнут один отпускной день. Уважительных причин не прийти на работу на Ялмезе не существует. Даже если заболел – дни лечения пойдут в минус отпускному периоду.

У Анжелы ещё тряслись руки. При возникших мыслях о том, что ей надо идти на работу, одеваться, собирать волосы в пучок, брать форму, в тело снова возвращалось онемение, а дыхание утяжелялось.

18 часов. Время, когда Анжела обычно приходит на работу и наслаждается подготовкой к активному дню в одиночестве. Целых пару часов! А сейчас она лежит в кровати, вспотевшая, взъерошенная, не в силах подняться.

«Давай хотя бы кофе выпьем», – сказала сама себе Анжела. Она старалась не думать о работе. Однако предупредить Яну по телефону, что опоздает, показалось ей важным.

Анжела потянулась к телефону, но он был разряжен. Вот дела! Девушка каждый день перед сном заряжала телефон. Кажется, провод окончательно сдох! Именно сегодня электричество перестало поступать в батарею телефона. У Анжелы была старая модель. В современных версиях уже были встроенные лунные батареи.

Чёрт! Она не сможет предупредить Яну, что опоздает. А может, всё-таки получится собраться за десять минут? Опоздание на полчаса – это не страшно.

Надо просто встать с кровати, почистить зубы. А там уже будет легче. Анжела привстала и положила левую ногу на пол. Пол казался холодным как камень, несмотря на пушистый ковёр из имитированной шкурки персидской кошки. Вторая нога. И вот Анжела уже почти сидит!