– Видимо, они хотят, чтобы вы больше танцевали, – отозвалась Юка мрачной любезностью, тихо откашлявшись.

Женщина цокнула, вспыхнув:

– А я у тебя вообще не спрашивала! И не надо тут свет выключать! Умная нашлась, советы давать, – и хлопнула дверью.

Юка вернулась к своим делам. Вскоре она перенеслась домой, оставив физическое тело в кабинке.

Так как ее никто не мог увидеть, она спокойно обошла дом в поисках отца; не найдя, она отправилась в летнюю кухню, где увидела его лежащим за столом с пустой чекушкой возле раскинутых рук. У Юки защемило сердце. Отыскав клочок бумаги и старый карандаш, которым отец раньше делал наброски, она написала чистосердечное, аккуратно положив его на стол, задержав на мгновение руку. Сжала губы, расширила ноздри, из ее карего глаза скатилась слеза; светло-небесный глаз, окаймленный черным кольцом, остался сухим. Она исчезла.

– Юка, ты где? Я тут замерзну! – говорила Мая, стуча в кабинку.

Юка оттаивала. Покрутив глазами и подвигав челюстью, она заворочала тяжелым языком:

– Да… тут, – и, с хрустом разогнув конечности, вышла.

Поджав губы, она приобняла Маю, не желая ничего объяснять.

– Вытрешь мне макияж? – спросила Юка.

– Так там же зеркало.

– Ты же знаешь, что мне…

– Ну ты же такая красивая! Мы же еще пойдем танцевать! Столько красавцев пришло – о-го-го!

Юка кротко, но серьезно качнула головой. Мая опечаленно вздохнула, надув губы:

– Доставай уже свои салфетки!..

Стерев все, она убедила Юку оставить помаду. Исполнив просьбу, Мая скромно отошла в сторонку, закурив. Юка молча дожидалась ее, то и дело вожделенно поглядывая на испускаемый дым. Пустив дым из носа, Мая достала из сумочки еще одну сигарету. «У тебя опять голова закружится. Тебе вообще не стоит…» – телепатически сказала Мая, не прекращая курить.

– Я все равно уже пила. Все нормально, – ответила Юка в голос.

Уже после первых затяжек, как и ожидалось, у Юки закружилась голова и окружающее пространство отдалилось и выцвело; Юка зашаталась и, забывшись, взглянула в зеркало, – пульс и дыхание подскочили. Тяжело вдохнув, она сползла по стенке вниз, прикрывая лоб руками. Мая подсела рядом, затушив сигарету об пол.

– Пошли потанцуем, и все пройдет, – тихо сказала она, положив ладонь на Юкино плечо.

Площадка вновь оказалась пустой. Спустя время приковылял диджей, но музыка не сменилась. Только сестры ступили на площадку, как народ, прятавшийся в зале, потянулся следом, – теперь места едва хватало для скромных танцевальных движений. Мае понравился движняк; она заиграла телом, бросая огненный взгляд по сторонам в поисках «храбреца». Она подпитывала внутренние силы взаимной игрой в гляделки, побуждавшей ее цвести, голос стал вибрирующе-флиртующий, рассыпающийся страстью.

Жаркая атмосфера воспламенилась после того, как Миша «дотронулся» до чьей-то пятой точки, – совершенно непреднамеренно, как он пояснил. Девушка в короткой юбке и надушенном дешевом парике, выглядевшая женщиной легкой доступности, набросилась на беспомощно оправдывавшегося Мишу, отпуская ему развязные пощечины. Миша остолбенел и налился румянцем, пытаясь протиснуться сквозь шквал ее неумолкающих эмоций робким оправдывающимся голоском.

Юка, беспристрастно наблюдавшая за ними, думала, как глупо и низко выглядят эти разборки со стороны. Мая вмешалась, вобрав в себя всю силу взглядов этой площадки, разъяренная и раскаленная добела, – агрессию в отношении «подданных» она принимала на свой счет. Она въелась засветившимися глазами в «пострадавшую»; музыка тотчас остановилась, как и любопытствующие на площадке. Наконец Юка очнулась.