– Совершенно справедливо. Хотя наши задачи поневоле сделались второстепенными, но ведь сейчас Артур стерегут десятки судов противника. Разве этого недостаточно?

– Как бы то ни было, это самое большее, на что мы сегодня способны…

В итоге Алексееву сообщили об отказе идти к Бицзыво из-за общего неверия в успех предприятия.

Со Стесселем у Витгефта взаимодействие тоже оставляло желать лучшего. Так, например, позднее, уже во времена блокады, когда наступил острый дефицит продуктов питания, контр-адмирал отказался предоставить генералу сведения о запасах продовольствия, артиллерийских снарядов и строительных материалов, имевшихся в порту и на судах эскадры. Чтобы моряки выполняли его распоряжения, Стесселю нередко приходилось обращаться по телеграфу к наместнику Е. И. Алексееву за помощью; однако последний, сам будучи моряком, не всегда реагировал на просьбы генерала положительным образом.

Такое недоверие вполне объяснимо, если принять во внимание, что начальник укрепрайона всемерно выказывал своё пренебрежение не только к Витгефту, но и ко всему флоту:

«Генерал Стессель вместо объединения армии и флота везде сам вносил раздор и, стараясь быть популярным среди сухопутной молодёжи, ругал моряков и не стеснялся даже поносить самого командующего флотом контр-адмирала Витгефта.

Дошло до того, что офицеров начали оскорблять на улице.

Начальник района не принимал никаких мер, чтобы прекратить эти безобразия. Почему у него явилась такая ненависть к флоту, я положительно не могу себе объяснить.

Но это было только начало. Впоследствии эта травля дошла до невероятных размеров и потухла лишь только тогда, когда смерть неумолимая не различала ни моряка, ни пехотинца».

Выше я привёл воспоминания корреспондента Порт-Артурской газеты «Новый край» Евгения Константиновича Ножина. В 1906 году он издал книгу «Правда о Порт-Артуре», в которой описал, в частности, как Стессель отнёсся к заготовке припасов на начальном этапе войны:

«С отъездом наместника в Мукден полновластным хозяином крепости стал генерал Стессель, сдерживаемый ещё телеграфом.

Население и купцы уже в середине февраля начали роптать на бессмысленно жестокий режим Стесселя.

С постепенным сосредоточением боевых сил на севере, в Артур стала прибывать масса офицеров для закупки всевозможных продовольственных запасов.

Из крепости, отделённой от России несколькими тысячами вёрст, блокируемой уже с моря, ожидавшей по естественному ходу событий появления противника на суше, вывозились целыми вагонами сахар, мука, соль, консервированное молоко, зелень, рыбные и мясные консервы и т. д.

Генерал Стессель, объявляя приказ 14-го февраля за №126, в котором говорилось, что отступления не будет, что с трёх сторон море, с четвёртой неприятель, – позволял, даже скажу больше, фактически поощрял вывоз предметов первой необходимости, в которых в октябре, ноябре и декабре месяцах ощущался сильный недостаток, вызвавший цинготные заболевания.

Когда генералу Стесселю указывалось, что вывоз продуктов из Артура может его поставить, в случае тесной блокады, в крайне тяжёлое положение в отношении питания гарнизона, то он отвечал, что Куропаткин не допустит изоляции Артура, а если Артур и будет отрезан, то на самое непродолжительное время.

Когда же протесты повторялись, он предложил, как комендант осаждённой крепости, не вмешиваться в его распоряжения.

Подчинённым ему гражданским властям оставалось умолкнуть и безучастно следить, как таяли запасы Артура.

Некоторые купцы, поняв, что в сосредоточивающейся армии сильный недостаток в продуктах, сами уже стали отправлять их вагонами на север.