И Дмитрий это заметил. Мейз поймала его вопросительный взгляд и просто покачала головой, возвращая взгляд к тетради.

Но только потом поняла, что и Сандра на неё смотрела.

Класс химии был просторнее остальных и парты с лабораторным оборудованием стояли далеко друг от друга. Но всё же их было меньше, поэтому тем, кто сидел в обычных кабинетах по раздельности, пришлось искать себе партнёра по лабораторным.

Кетч и Шимун перед занятием сказали, что Сандра делает всё одна и, в принципе, не любит с кем-то говорить в деле. Мейз понимала её.

– Что? – спросила Мейз шепотом, но Сандра лишь дёрнула плечом, выказывая своё безразличие, и посмотрела на учительницу.

– О, вот эта, ещё одна маленькая салемская наследница, встанет тебе поперёк горла, если ты её не приструнишь, – донёсся шепоток почти что ей в затылок.

"Заткнешься ты сегодня, нет?!" – закричала Барнс.

– Или что, низвергнешь меня обратно? – рассмеялся он. Сзади хрустнула парта. Что неожиданно – услышала не только она. Но только Мейз увидела, как Мамон присел на парту. Он настолько много весит, что это даже в реальности ощущается? – Не спорю, трюк прекрасный. Не многие так могут. Но только хорошо работает это на низших демонах.

"Да мне плевать. Отстань."

Она грозно стрельнула глазами на него и отвернулась. Мамон ей больше ничего не говорил. Вот только спустя минуту стал раздаваться противный звук чавканья. Мейз глубоко вздохнула, концентрируясь на доске.

Не получилось.

– Ммм, какие вкусные глазки.

Мейз резко обернулась, привлекая внимание всех на вторых партах. Она округлила глаза от ужаса и даже рот приоткрыла. Мамон сидел на парте в окружении внутренностей. Все, что в желудке в ярких красках, было на нем, на столе, даже на стене. Будто здесь только что разорвало человека.

– Точно пастила, – криво улыбнулся демон, обнажая кривые, гнилые зубы. Между ними застряли куски человеческой плоти.

Барнс подскочила. На этот раз весь класс обратил на нее внимание. Но она не думала. Под мерзкий смех Мамона, девушка вылетела из кабинета и тут же зажала ладонью рот. По всему коридору тянулись кишки, органы и лужи крови.

Ее собственный желудок сделал первый позыв, предостерегая ее. "Не думай, не думай!" Мейз понеслась по коридору, ступая прямо во все кровавое и отвратительно булькающее при этом. Туалет стал самым настоящим спасением. Она влетела в него и, даже не закрыв дверь, вывернула весь желудок наизнанку.

– Черт… – выругалась Мейз обессиленно, садясь на пол. Не важно.

– Раньше он знал, когда произносят его имя, – Мейз даже голову не подняла. От одного его появления хотелось выплюнуть все, что еще могло остаться в ней. – Но людишки стали слишком часто произносить его.

– Ты. – Мейз поднялась. Все внутри болело.

Мамон сидел на невесть откуда взявшемся стуле рядом с раковиной. Весь его фрак был в крови и ошметках, а в улыбке застряли части человека. Ведьма вытерла своей рот. А глаза наполнились огнем.

Мамон перестал улыбаться.

– Ты здесь всего второй день, но ты уже достал меня.

– Считаю это успехом, – усмехнулся он. Но напряженно.

– О нет, – Мейз сделала к нему шаг. – Может кто-то на этом и проигрывает в свою игру с грехами, – она сжала кулаки. – Но в этот раз проиграешь ты.

– Гордыня, значит, – разочарованно фыркнул Мамон. – Вельзевул – твой конец.

– Не будет никакого конца. Ты либо сейчас же исчезаешь. Либо будешь гореть в своем же Аду. – прорычала она.

Он был отвратителен. Называя его свиньей, она оскорбляла бедных животных. Еще не было придумано таких слов, чтобы описать, каким он закрепился в ее голове. А нет, было одно: "Отец".