Амулеты знакомы всем культурам. Это универсальное явление, и даже в современных обществах, где духовное, магическое и сакральное отодвинуто на второй план, существуют талисманы – любых видов, из самых разных материалов, фигуративные и абстрактные, маленькие, чтобы всегда носить с собой, и большие, чтобы защищать целые здания или даже города. У римлян, разумеется, тоже были амулеты, и сегодня они стали предметом пристального внимания ученых, поскольку позволяют понять, какие страхи, сомнения и опасения терзали общество, столь удаленное от нас во времени. Среди прочих ценимых римлянами амулетов именно фаллосы предназначались для защиты от сглаза: со временем само слово fascinus стало означать не только дурное влияние, вызванное завистью, но и мужской детородный орган. Появилась даже особая разновидность оберегов для порогов и дверей – tintinnabulum, лучшие образцы которых сегодня можно увидеть в Археологическом музее Неаполя. Тинтиннабулы в основном представляли собой бронзовые фигурки в виде огромного крылатого члена со звериными лапами, увешанные небольшими колокольчиками. Мелодичный звон, раздававшийся при порыве ветра или движении входной двери, отгонял завистливые помыслы и сглаз. Замечу, что слайды с тинтиннабулами на каждой моей лекции неизменно вызывают множество улыбок, которые также служат мощным талисманом против любого рода горестей и неудач.

Однако не стоит думать, что использование фаллических образов характерно только для римского мира. Божества плодородия и деторождения очень часто связывались с изображением эрегированного члена; доказательством универсальности подобной символической ассоциации может служить, например, египетский бог Мин. Но именно в Древнем Риме такого рода талисманы имели невероятно широкое распространение. В Помпеях их находили в таком количестве, что исследователи, проводившие раскопки в XVIII–XIX веках, ошибочно сочли их признаком всеобщей распущенности, царившей в городе. Из этого и был сделан вывод: извержение Везувия и последующая гибель Помпей – своего рода божественное наказание порочных и развратных горожан. Только в 1825 году появилось небольшое исследование итальянского археолога Микеле Ардити «Сглаз и обереги от сглаза у древних», где впервые вдумчиво осмыслялось использование подобных амулетов.

Благодаря этому и более поздним исследованиям в 1894 году, при обнаружении дома Веттиев и росписи в вестибуле, образ Приапа был верно истолкован как оберег от сглаза. Вероятно, его фигура и огромный член выполняли двойную защитную функцию. С одной стороны, образ был призван нести плодовитость, богатство и изобилие в дом бывших рабов, и потому неудивительно, что в перистиле домуса находилась мраморная статуя бога с таким же несоразмерным фаллосом. Судя по роскоши обиталища Веттиев накануне того дня, когда его засыпало пеплом, почитание Приапа воздалось сторицей. С другой стороны, гигантский фаллос бога, расположенный прямо у входа в дом, должен был играть ту же роль, что и любой подобный амулет: при виде его, непристойного и гротескного, завистники и обладатели дурного глаза отводили взгляд – в результате злая сила ослабевала, а хозяин талисмана оказывался под защитой. Вне сомнения, Веттии уберегли себя от дурного умысла сограждан. Правда, уберечься от вулкана, две тысячи лет назад вознамерившегося – неизвестно, из зависти или по иным причинам, – уничтожить их, не удалось.

Пространство у дверей чувствительно и деликатно. Двери отмечают переход из одной области в другую, переход между некими двумя состояниями, предел, границу. Отворяющаяся дверь – начало путешествия, как и первая глава всякой книги. Римляне защищали двери с помощью амулетов, подчас весьма причудливых – вроде больших фаллосов или дионисийских божеств, и в начале этой книги я тоже разместил такой амулет. Из всех дверей, к которым мы отправимся, для первой остановки в пути я выбрал дверь дома Веттиев. Так я надеюсь снискать благосклонность Приапа и его исполинского фаллоса: пусть оба оберегают нас от любых опасностей, которые могут подстерегать на дороге.