Вот уже несколько лет я читаю лекции по эротизму и сексуальности в искусстве, и меня неизменно удивляет реакция публики. Конечно, разные аудитории – старшеклассники, студенты, посетители культурного центра – реагируют на лекции по-разному, но слайд с росписью из вестибула дома Веттиев всегда вызывает одинаковый отклик.

Бородатый персонаж, увенчанный фригийским колпаком[7], обычным для изображений восточных божеств, спокойно стоит, опираясь на каменный выступ, и держит в правой руке весы. Ничего, казалось бы, необычного – как правило, аудитория не сразу замечает главную деталь фрески. Но секунду спустя раздаются первые смешки и возгласы удивления: выясняется, что изображенный раздет ниже пояса. И без всякого стеснения выставляет напоказ исполинский, совершенно несоразмерный фаллос, каковой и взвешивает на весах, причем на другой их чаше лежит кошель с монетами. Это Приап, бог плодородия и плодовитости, богатства и изобилия, – не случайно композицию дополняет ваза с фруктами, мгновенно вызывающая ассоциации с рогом изобилия. Приап, сын Диониса и Афродиты, считался покровителем садов и огородов, овечьих и козьих стад и даже пчелиных ульев. Однако у входа в дом Веттиев, не разводивших овец, коз и пчел, Приап с его огромным фаллосом, вероятно, играл другую роль. Скорее всего, член бога служил мощным амулетом против дурного глаза.

Повсюду, во всех культурах мира двери нуждались в охране и обретали ее в виде различных артефактов, сооружений, амулетов и символов. У древних римлян существовало божество, занятое почти исключительно защитой дверей, – двуликий Янус, покровитель порогов и переходов, страж начинаний, которому со временем посвятили первый месяц года, то есть «дверь», ведущую в новый годовой цикл. Неудивительно, что название месяца родственно имени бога в большинстве европейских языков (хотя в испанском enero утрачена первая буква, ясно указывавшая на происхождение слова). Итальянское gennaio, французское janvier, португальское janeiro, даже немецкое Januar и английское January – отголоски имени древнего бога, одновременно смотревшего в прошлое и будущее, внутрь дома и наружу. И все же в вестибуле дома Веттиев нарисован не Янус, а Приап с эрегированным членом – так называемое «итифаллическое» изображение, – а значит, можно предположить, что хозяевам было важно не почтить бога порогов и начал, а защититься от сглаза.

Для древних римлян сглаз был неоспоримой частью реальности. Будучи отчасти элементом суеверий, отчасти – религии и магии, это явление не относилось в полной мере ни к одной из этих областей и воспринималось жителями тогдашних Помпей совсем не так, как оно видится нам сейчас. Известный как fascinatio или fascinus, сглаз не был намеренным, наложенным по чьей-то воле проклятием, что было бы близко к современному пониманию. Напротив, губительное воздействие могло быть спровоцировано невольно, неосознанно – как правило, из-за сильного чувства зависти. Сглаз представлял собой страшную угрозу: на его счет относили болезни, неурожаи, неудачную торговлю, поражения в войнах и вообще любые несчастья, многочисленные и разнообразные. Неудивительно, что люди старались всячески защититься от этой злой силы и держаться от нее подальше. И вполне естественно, что двое богатых купцов, только-только совершивших стремительный скачок из рабства в роскошь, желали оградиться от чужой зависти, способной утянуть их в пучину разорения. Не лишено логики и размещение амулета у входа: ведь в древнеримской культуре двери почитались местами особенно уязвимыми. Вход в римский домус почти всегда был открыт, а в самом доме имелась общественная часть, через которую за день проходили десятки людей. В том числе людей, затаивших зависть, чреватую бедами. Людей, чье влияние следовало обезвредить.