Будто услышав меня, послышался голос той самой Буси.

- Слышал? Хозяйку зовет?

- Ты че мне по ушам ездишь?

- Я по ушам, а он по еблишку съездит разок и будешь до конца жизни птицам в потолке улыбаться.

В ответ на мои слова он схватил меня за горло.

- У тебя со слухом плохо, дятел? – послышался голос моего спасителя, и мужик обернулся.

Надо сказать, Гена был на две головы выше этого утырка.

Знали они друг друга или нет, не знаю. Но захват на шее стал слабее, а после и вовсе исчез.

- Далу привет, еще увидимся. И надень ей намордник, - еще раз взглянув на меня, ушел.

Так просто?

Но остался другой.

И его лицо говорило мне о том, что дела мои плохи.

- Эээ, приветики, - улыбнулась, оставаясь на месте.

- Весело тебе?

- Нууу не очень.

- Тебя прямо сейчас отшлепать, или в квартире?

- Ты не прикоснешься ко…

Я даже пикнуть не успела, как он, преодолев расстояние, схватил меня, повесив на свое плечо и задрав прямо в коридоре халат, стал шлепать по заднице. И не игриво, а прямо от души. Больно, жестко и… больно.

Из глаз слезы стали течь, но этот идиот не останавливался, а ему в придачу попевала Буся.

Одновременно с этим «уроком воспитания» я материла его. И так совпало, что мой последний мат послышался ровно после последнего его удара.

- …сука, - прозвучало, и он тут же продолжил, но вошел в квартиру.

Нужно ли говорить, что мой зад сиял как маяк, когда все прекратилось?

Гена повалил свою ношу, то есть меня на кровать лицом вниз, прикрепил мои руки наручниками к кованному изголовью и ушел. А затем, когда я, обливаясь слезами чуть умолкла, на мои бедные ягодицы легло что-то прохладное и я заревела вновь.

7. Глава 7

- Истязатель, мучитель, инквизитор, живодер, - выла я, пока он что-то творил с моей попой. Моей бедной и отшлепанной попой.

- На счет последнего поспорю.

- Иди к черту.

- Я у него прописан, лапа. Лежи и не сжимай свои булочки. Дай залечу.

- Тогда иди… иди в баню.

- Видишь, как ты правильно подбираешь слова. Умничка моя, - чувствую, как останавливается и после, на мое левое полупопие опускаются его губы.

- Фу-у-у-у, не облизывай ее. Она тебя не прощает, и я тебя тоже не прощаю. Душегуб…

И как только я это говорю, его порочные губы скользнули ближе к середине, нырнув туда языком.

Нет, ну это… Вот же гад.

Мозг срабатывает быстро, а губы еще более молниеносно.

- Ой… о-е-е-е-ей. Гена, лучше уходи оттуда. У меня что-то живот болит. Прям не могу, - стону жизненно и губы с моего тела тут же исчезают.

Так тебе, козлина рукастая.

- Иди, - говорит, отодвигаясь от меня и отстегнув мои бедные руки от изголовья.

- Куда?

- В туалет, - говорит как с несмышленой.

- Ах, да… Рези такие, бррр.

Встаю, морщась от боли. Чувствую, что мой зад холодит. И не оттого, что он голый. А…

Тяну руку потрогать, но тут же слышу мужской голос:

- Не стоит. Там просто мазь специальная.

- Садист чертов. Где твое кладбище таких же жертв как я? Или ты резервируешь на нем место по факту?

Смех позади подстегивает быстрей скрыться за дверью ванной. Что я и делаю.

Рассматриваю все, до чего доходит взгляд и почти плачу.

Она вся красная. Я даже вижу пальцы на ней, которые отпечатались и теперь будто выступали над кожей.

- Монстр проклятый, - не выдерживаю почти плача.

- Я все слышу, - доносится мужской голос.

- Вот и хорошо, потому что ты должен это знать, изверг. Я заявлю на тебя в полицию за избиение попы.

Он что-то говорит со стоном типа: «Женщины» и замолкает.

Я сижу на унитазе и непонятно чего жду. Снова.

- Эй, ты там в порядке? – стучит в дверь, и я тут же реагирую.

- О мой живот. Как же он болит…

Начинаю болезненно стонать и, встав с унитаза, так как немного устала, заглянула в зеркало на свое лицо. Синяки под глазами, следствие того, что пора спать, чуть забитые поры. Даю себе установку заняться этим делом.