– Справлюсь, – сказала я уверенно самой себе, чтобы успокоить.

Камила проснулась. Думала – испугается, закричит, но она только захныкала, и завозила ручками по моим ключицам.

– Всё, всё, идем, покормлю, – осторожно поднялась, и пошла на кухню, уже правильно придерживая девочку.

Ну Кристина, конечно, дает! И ведь даже не указала мне на ошибку, когда малышку передала, а я ведь её держала неправильно, девочке, наверное, больно было.

– Ты прости, маленькая, – шепнула, стоя на кухне. – Глупая тетя Кристина отдала тебя не менее глупой Алике. Скоро вернется твоя мамочка, и заберет тебя к себе.

Кормить девочку оказалось просто – она, кажется, действовала на рефлексах. Самым сложным для меня было определить температуру молока. И то я переживала, пока Камила пила его, причмокивая.

«Я в семь пятнадцать приеду. Нашла через интернет, у кого можно книги купить, скоро поеду к продавцу из больницы. Обратно на такси» – получила я сообщение от Кристины.

Хоть бы она не опоздала!

И, вроде бы, я должна обозлиться. На нее обозлиться за то, что в такое положение меня поставила. И на себя за безотказность. Но я… я благодарна, пожалуй. Мне жутко плохо, но я бы хотела растянуть время, чтобы подольше побыть с Камилой.

И продолжить эгоистично представлять, что эта девочка – моя.

– Сейчас мы немного полежим, – снова опустилась с малышкой на кровать, и закрыла глаза.

Буквально на минуточку.

А открыла я их резко, испуганно, не понимая, что происходит. За окном уже темнеет, а под рукой что-то теплое, и… это же ребенок. Да. Камила. Малышка.

В дверь постучали, да так сильно, что это больше на взлом похоже.

Голова тяжелая, болит не только живот, но, кажется, и все остальные мышцы. Поднялась, с трудом взяла малышку на руки, и пошла к двери.

– Ой, – всхлипнула, посмотрев в глазок.

За дверью Марат. И выражение лица у него… я бы назвала это чистой яростью.

Я ведь не могла проспать! И Кристина, она же должна была в семь приехать, я бы услышала ее стук, звонки телефона. Нет, я абсолютно точно не могла проспать.

Мне позорно захотелось затаиться, и не открывать, но Марат снова ударил в дверь.

Не постучал, а именно ударил. Грохнул кулаком.

Камила вздрогнула в моих руках, захныкала. И мне пришлось открыть, пропуская взбешенного мужчину.

– Какого черта? – прорычал Марат, входя в темный коридор. – Я сказал, чтобы ты была в ресторане в восемь. Ты решила поиграть? Зря, Алика, очень…

– Тише, – прошептала, перебивая его, – Марат, ты пугаешь ребенка.

Марат включил свет, и застыл, глядя на меня. А Камила набрала в грудь воздуха, и разревелась навзрыд.

– Шшшш, маленькая, не плачь, – прижала Камилу к себе крепче, и стала укачивать.

Буквально от каждого движения плохо. Я знаю – нужно дождаться завтра, утром я проснусь, и со мной все будет хорошо.

Но эту ночь пережить придется.

– Что происходит? – услышала я голос Марата.

Покачнулась, и чуть не упала. Упала бы, но у меня ведь на руках ребенок – это придает сил. Однако, стоять я больше не могу. Я развернулась, и поплелась в комнату, краем сознания понимая, что выгляжу как угодно, но не как любовница.

Возможно, как призрак любовницы, при жизни не отличавшейся особой красотой.

Вернулась в комнату, и опустилась на кровать. А следом вошел Марат.

– Что за хрень? – спросил он тихо.

– Это не хрень, а ребенок.

Ему даже голос не нужно повышать, чтобы дать понять, насколько он недоволен. А он недоволен, но… почему?

– Ладно, поступим иначе. Откуда этот ребенок? Почему ты не пришла в ресторан? Почему ты в таком виде? – Марат остановился у окна.

Мне только его профиль виден, в комнате света нет. Больше всего я хочу снова лечь на кровать, и снова заснуть, но, кажется, не получится.