Раньше я бы восприняла ее слова как комплимент, но сейчас слышу в них только снисходительность.

Трой медленно проводит пальцами по моей руке, удерживая мой взгляд.

– Замечательно. – Затем его взгляд опускается на мою грудь, и мне приходится бороться с желанием прикрыть ее. – Классные сиськи. Хотелось бы чуть побольше, но это может подправить хирург. Мне нравятся, когда у девушки есть за что подержаться.

Он подмигивает и подходит еще ближе.

– Итак, осталось проверить еще кое-что, – говорит он, понизив голос. – Прежде чем я полностью соглашусь на этот брак.

Прежде чем я успеваю что-либо сказать, он засовывает руку мне в штаны.

Я задыхаюсь, застигнутая врасплох, и не могу даже пошевелиться. Трой проводит пальцами по половым губам, а после глубоко проникает одним из них внутрь. Мне больно, и я содрогаюсь от отвращения, пока он ощупывает меня, словно хочет убедиться, что у меня действительно нет девственной плевы, или хочет посмотреть, насколько я тугая, или… черт, даже не знаю, что еще.

К горлу от тошноты подкатывает комок желчи. Если меня вырвет прямо на него, так ему и надо. Однако мне не хочется иметь дело с последствиями, поэтому я проглатываю желчь, пытающуюся вырваться наружу. Щеки горят, внутри все кипит от гнева и унижения.

Оливия просто сидит на своем месте, спокойно потягивая чай, будто не у нее на глазах происходит настоящий кошмар или будто ей абсолютно плевать.

После еще одного долгого прикосновения Трой вынимает пальцы из моей вагины, затем из штанов и, наконец, отступает на шаг, увеличивая между нами столь необходимую дистанцию. Он ухмыляется мне, проводя языком по губам, а после переводит взгляд на Оливию.

– Она не так уж и испорчена, – говорит он. – Честно, даже удивительно. Я ее беру.

Бабушка улыбается, ставя свой чай на маленький поднос.

– Отлично. Тогда сделка заключена.

Эти слова говорят о том, что черта пересечена, и мой желудок, наконец, бунтует, игнорируя все попытки сдержать рвотный позыв. Я разворачиваюсь и выбегаю из комнаты, давясь, пока несусь по коридору в ванную. Когда я падаю на колени перед унитазом, меня тут же рвет.

Каждая клеточка моего тела чувствует себя отвратительно. Я словно до сих пор ощущаю призрачные следы прикосновений Троя на своей коже и между ног. Жаль, что я не могу принять душ. Жаль, что не могу вернуться в прошлое и убедиться, что ничего этого не случится.

На глаза наворачиваются слезы, но я смаргиваю их и с тихим стоном качаю головой. У меня нет времени раскисать. Если я задержусь в ванной слишком надолго, Оливия, скорее всего, пришлет кого-нибудь за мной. Может, даже Троя, а он, черт возьми, последний человек, которого я хочу сейчас видеть.

Еще я не хочу, чтобы он видел меня такой. Наверное, было бы плохой идеей позволить ему увидеть во мне хоть какую-то слабость.

Поэтому я глубоко вдыхаю и поднимаюсь, стараясь не показывать, как сильно это выбило меня из колеи. Я мою руки и прополаскиваю рот в раковине, пытаясь собраться с мыслями.

Я неохотно выхожу из ванной и направляюсь обратно по коридору в гостиную. По пути мое внимание привлекает открытая дверь с одной стороны коридора. В ней щель шириной в несколько дюймов, поэтому я приоткрываю ее пошире и заглядываю внутрь. Комната выглядит более практично, чем остальная часть дома, хотя по-прежнему украшена изысканно, с большими картинами на стенах. В одном углу стоит дорогой на вид деревянный письменный стол и пара стульев, вдоль стен – несколько картотечных шкафов и книжных полок.

Это, должно быть, кабинет Оливии. Когда я приходила к ней, дверь всегда была закрыта, поэтому я никогда раньше не видела, что внутри.