– Так вам и надо! – злорадно сказал Лёшка. – Поразвешивали тут… шкуры убитых животных!

Действительно, в шкафу завелась моль, и мы развесили шубы на гвоздиках и плечиках вдоль стен, от чего редакция приобрела вид компьютеризованной пещеры. Нутриевая шуба Людочки, Галин опоссум и мой «греческий» енот. И холодно, как в пещере! В институте опять не топят.

Женская половина редакции защищает права на шубы.

– Носить меха – наша традиция! – говорит Галя.

– И единственное утешение русских женщин, – вздыхает Людочка.

Муж Люды пьёт. Был завотделом отраслевого НИИ, а когда их разогнали, пришлось заняться «бизнесом», то есть чем-то торговать, чуть ли не гербалайфом, ну и… понятно…

– В Европе гринписовцы вас бы краской облили! – поддаёт жару Павлик.

– Вольно им в Европе дурью маяться! Там тепло, а у нас морозы! – парирую я.

– То-то вы распаренная, как из бани! – не поднимая головы от корректуры, замечает Семён Львович.

– Так я из метро!

Украдкой смотрю в зеркало. И вправду – рожа воспалённая, красная, лоб блестит от пота. Надо с собой что-то делать! Пудриться начать, что ли…

Потом Семён Львович заявил, что Бердяева читать вообще вредно, а мне в особенности, потому что у меня якобы и без «всех этих белибердяевых» каша в голове.

– А вот вы не правы, Семён Львович! У Бердяева много, конечно, вещей взаимоисключающих, но есть и совершенно трезвые и крайне для нас сегодня актуальные, например рассуждения о дьяволе!

– Чего-чего? – оживляется Павлик.

Все разом начинают говорить. Кто бы мог подумать, что у каждого в связи с дьяволом так наболело! А Лёшка бросил вёрстку, привычно развернулся от компьютера на своём кресле на колёсиках и даже рот открыл.

Звонит мой мобильник. Это Юрий Степаныч.

– Оля, у нас отчёт по гранту. Переведёшь? Только срочно!

– Ну, скинь по мейлу.

– Да Владимир Николаевич опять свою часть от руки написал, ты ж его знаешь… Пять страниц, не набирать же!

– Тогда под мостиком в восемь!

– А где ты была, когда я звонил? – любопытствует Юра вечером «под мостиком».

– В редакции, где же ещё…

– А чего у вас там такой крик стоял? Я думал, ты где-то на митинге…

– Видишь, в каких условиях приходится работать!

Тогда я доказывала, что Бердяев справедливо подметил, что дьяволом не пугать народ надо, а, напротив, объяснять, что этот господин скучен, пошл, банален…

Но Семён Львович, как всегда, разворачивает дискуссию:

– Оля, дорогая! Да кто и когда его боялся? Пошлость и привлекает… Вот и вы, Алексей, наверняка каждый день смотрите это ваше «За стеклом» или что-то в этом роде?

– «Дом два», – ехидно подсказывает Галя.

Лёшка конфузится:

– Да я изредка, только чтоб отвлечься… Обалдеешь тут от вёрстки…

– Вот, пожалуйста! Не то делаю, что люблю, а то творю, что ненавижу…

– А я не понимаю, почему Бердяев считает, что свобода была раньше Бога, – Павлик старается отвлечь всеобщее внимание от побагровевшего Лёшки.

– А вот это как раз и верно!

– Да господь с вами, Семён Львович! Как такое может быть? Это же ересь!

– Ересь, Ольга Геннадьевна, – это то, что вы коллектив от работы отвлекаете, – почему-то рассердился шеф. – Пожалуй, надо вас уволить!

– Молчу-молчу…

Я повернулась к компьютеру и забарабанила по клавиатуре, стараясь попадать в такт выпрыгивающей из радио цыганочке. Я знала, что шеф меня не уволит.

Он частенько вылезает из своего импровизированного кабинетика за шкафом и, останавливаясь у меня за спиной, говорит с удовольствием:

– Вы, Ольга Геннадьевна, прямо как шахтёр в забое! Как?! И обзор уже перевели? Вот это я понимаю! Дадим стране угля!

Правда, у моего друга-переводчика Валентина из редакции «Журнала новых химических проблем» несколько другие ассоциации.