– Это я так… Ведь ты еще так молода! Твои родители не будут волноваться, если ты задержишься сегодня так же, как и вчера?

Она смотрела на его профиль, на его руки, держащие руль, и никак не могла себя заставиь поверить в реальность происходящего.

– Извините, я задумалась… Нет, они не будут волноваться, потому что они… уехали… в гости и сами вернуться не скоро…

Она почти не врала, потому что ее «родители» были теперь как новобрачные и использовали, как казалось Лене, каждую минуту, чтобы побыть вдвоем. Так зачем же им мешать?

– Смотри… Как у тебя дела? Говорят, вам сегодня достался сложный диктант…

– Мне кажется, что я написала все правильно… Не понимаю, зачем вообще устраивают эти конкурсы, отборы… По мне так сольфеджио вообще никому не нужно. разве что в музыкальной школе.

Машина плавно зптормозила на темной улице. Илья долго целовал ее в темноте, покусывая губы и язык, а потом сказал, что сильно ней соскучился и не может больше сдерживать свои чувства.

Спустя четверть часа Лена была готова отдаться ему прямо в машине, вот только не знала, как это делается. Она сидела в расстегнутом пальто и чувствовала, что произошло что-то нехорошее. Кто-то дерзкий и злой, кто сидел внутри ее тела, требовал либо крови, либо мяса. И имя этому состоянию она знала теперь отлично. Это было возбуждение, которое до встречи с Ильей было смутным и неосознанным, а теперь сжигало ее изнутри…

– Зови меня Ильей, хорошо? – Он нежно привлек ее к себе и погладил по голове, по растрепанным волосам. – Какие у тебя красивые волосы… Ты похожа на молоденькую кошечку, рыженькую, с зелеными глазами, пушистую и гибкую… Скажи, ты любишь меня?

Но она молчала, потому что слово, которое он ждал, было слишком легковесным для определения того дикого желания, которое он в ней вызывал. И это было трудно назвать любовью. Это была болезнь с жаром, потерей сознания (не обмороком, а именно потерей сознания, ума или того, что его заменяет) и каких-то конкретных желаний…

– Илья Николаевич… – она собарлась с духом, чтобы задать ему волнующий ее вопрос.

– Говорю же, зови меня просто – Илья.

– Хорошо, Илья… – она подивилась сама, что произнесла это с легкостью. – Скажи, зачем ты все это делаешь? Зачем мучаешь меня?

– Ты же девственница, с тобой по-другому нельзя… Если хочешь, я дам тебе литературу, почитаешь и поймешь, что мы с тобой молодцы и все делаем правильно. Ты должна постепенно привыкать к взрослой жизни, которая теперь будет состоять не только из музыки, но и из меня, из отношений, какие бывают между мужчиной и женщиной. Ты чувственная и очень нежная девушка, ты возбуждаешь меня невероятно, я просто теряю с тобой голову… Ты ведь выйдешь за меня замуж?

Она промолчала, подумав о том, что сходит с ума. Нет, так не бывает. Или бывает, но только в романах, в кино…

– У вас же дочь…

– У меня ПОКА нет детей… Это девочка Клары, моей бывшей жены…

– Вы что, развелись с ней?

– Официально – нет, но мы не ижвем с ней, как муж с женой. У нее давно уже есть другой мужчина.

– И вы терпите?

– Зови меня на «ты», так нам будет проще привыкнуть друг к

другу… Знаешь, а ты очень способная, это я уже о музыке.

Ты когда играешь, мне кажется, и не задумываешься над тем,

что написано в нотах, ты ее чувствуешь…

И тут случилось то, что должно было случиться. Она слишком быстро вернулась в реальность и совсем некстати вспомнила про своих учеников – двух мальчиков, которым она по средам давала уроки фортепиано. Они, наверно, уже заждались в клубе, где ей было разрешено заниматься за небольшую арендную плату.

– Что- нибудь случилось, что это ты так резко замолчала?