Что, что заставляет мужчин предавать таких женщин?

«Огромные сиськи», – ответил сам себе Марат, с обидой пнув попавшийся ему под ноги камень.

Он шел по центральной улице города, жизнь в котором для миллионов жителей бывшей Югославии была символом успеха и достатка.

Субботние сумерки приглушали уличные кафе, трамваи, деревья. Город растворялся в смоге, который был привычным в это время года: в ноябре здесь жгли уголь и дрова, чтобы обогреть свои маленькие квартирки-муравейники.

Ради них жители Белграда спали каждую ночь без постельного белья. В нем не было потребности: на сон хватало нескольких часов, все остальное время, словно смог этот сумасшедший город, съедала работа.

Марат огляделся растерянно по сторонам, потом поднял голову вверх.

«Есть ли в этом городе любовь?», – задал он вопрос в пустоту.

В небе с противными криками кружились вороны. Слегка накпапывал дождь. Позвонила жена и приказала купить хлеб. Спина Марата скрючилась от ее голоса, и он сиротливо вздохнул.

Когда он встретил 13 лет назад в баре большегрудую блондинку, он был уверен, что это и есть та самая любовь. Именно эти груди затмили образ брюнетки-интеллектуалки, и Марат решился на Предательство.

Тогда его мало занимало, что думала и чувствовала та, которую он оставил. Марат активно и весело строил жизнь с большими грудями, обладательницу которых звали Эля. Он привел ее в дом, познакомил с сестрой, братом, матерью (отец его давно умер от рака), попросил любить и жаловать. Сестра попыталась объяснить Марату, что он совершает огромную ошибку в своей жизни, но тот был глух.

Марат довольно долго не замечал, как равнодушно смотрят на него глаза Эли, не видел ее презрительной усмешки, когда делился своими мечтами, не обращал внимания на то, что секс между ними случается лишь когда Марат приносит в дом деньги. Был слеп, когда она крала его зарплату из кармана и флиртовала с его приятелями.

В день, когда он прозрел и принял решение бежать обратно к брюнетке-интеллектуалке, Эля показала ему положительный тест на беременность.

Агонией Марата был телефонный звонок той, которую предал. Абонент был недоступен.

Заботы о первой дочери сделали семейную жизнь не такой невыносимой. Вместе с ребенком родилась и надежда, что всё ещё можно исправить, починить, склеить.

«Что, если Эля изменится, став матерью?», – спрашивал Марат с отчаянной верой пустоту.

Срыгивания, смена подгузников, прикорм, «боже, только посмотрите, она пошла», – все это стало неотъемлемой частью жизни Марата в перерывах между двумя работами.

Если бы не жена, которая и не пыталась измениться, он был бы счастлив. Но так приятно было жить ложью, что поведение лишь от усталости материнства, что она такая холодная, потому что выматывается к вечеру, что она такая рассчетливая, потому что заботится о ребенке.

Лишь однажды после рождения дочени Эля согласилась на секс с Маратом. Возможно, для того, чтобы потом утопить Марата в болоте своего презрения: «Это не секс. Ты давно не способен ни на что как мужчина».

С рождением второй дочери Эля оставила материнство и ушла работать. Марат превратился в отца-одиночку при живой жене.

Пока он отчаянно склеивал, заштопывал, свою семейную жизнь, Эля хладнокровно ее разрушала.

После работы она приводила в дом каждый вечер нового мужчину и закрывалась с ним в комнате. Марат в соседней с двумя детьми превращался в это время в ничтожество.

«Это наши дети, Эля, разве нет? Как ты можешь так с ними поступать?», – пытался он вынырнуть из болота.

«Я как раз и делаю это потому, что это твои дети», – снова топила его Эля.