Помещение, в котором я оказался, по-видимому предназначалось для проживания людей, такая подземная миниказарма. Вдоль стен, которые в свою очередь были отделаны досками, выстроились нары, грубо сколоченные из подручного материала. Хотя я и не сидел в местах, не столь отдаленных, но в свое время пришлось побывать на гарнизонной гауптвахте как в качестве караульного, так один раз и в качестве постояльца. Кроме того подобными изысками были оборудованы спальные места в полевых лагерях и в бомбоубежищах.

Кроме гладко обструганных досок на нарах больше ничего не было. Дальше за спальным расположением виднелись несколько проходов и дверей. За одной дверью располагалось отхожее место, плотно заткнутое, как пробкой, деревянным чурбачком. Проход вел в соседнее помещение, похожее на совещательную комнату. Такую ассоциацию навевал стол, стоящий посередине, и расположенные вокруг него стулья. На противоположной стене виднелась еще одна врезанная дверь, по типу той через которую я сюда попал. Но прежде чем пройти к ней, решил закончить обследование казармы. Неизученной осталась еще одна дверь, на удивление запертая амбарным замком.

По-моему здесь что-то есть! Иначе, зачем запирать дверь в закрытом от постороннего доступа помещении?

"Такой замок монтировкой не возьмешь", – подумал я. Придется возвращаться в гараж за съемником, сиречь кувалдой.

Быстро сбегал и принес требуемое. После чего тремя ударами сбил на пол ржавое изделие деревенского кузнеца. За дверью мне открылась пещера Али-Бабы. Но заполненная не мифическими сокровищами, а вполне реальными образцами стрелкового вооружения времен Великой Отечественной войны. Ан нет, при более пристальном внимании оказалось что оно более характерно для времени ей предшествующего. Поскольку я не обнаружил ни ППС, ни ППШ, зато другое вооружение присутствовало в полном объеме в количестве, потребном для вооружения усиленного взвода.

" Логично, – прикинул я, – если это заглубленный командный пункт укрепленного района, то для его охраны потребуется комендантский взвод".

Кстати, количество спальных мест около тридцати. На вскидку, оружия здесь столько, что хватит эти 30 человек вооружить, даже с запасом. Запас тоже понятен, для вооружения командиров командного пункта в случае необходимости. Только вот почему оставили? Почему не вывезли?

Наверное, по той же причине, по которой не взорвали. Ну не будем строить догадки, лучше проведем инвентаризацию.

Первоначально пересчитал винтовки, стоявшие вдоль стены в самодельных пирамидах. Больше всего было «мосинок». Винтовка конструкции русского оружейника, капитана царской армии С. И. Мосина, образца 1891-1930 годов. Знаменитая трехлинейка. Четырехгранные штыки, запасные обоймы в подсумках и принадлежности находились здесь же в пирамидах, на специально предназначенных полках. В общей сложности насчитал 20 штук. Плюс пять карабинов той же модификации. Они отличались от своей праматери размерами и предназначались, насколько я помню, для вооружения кавалеристов и артиллеристов.

Рядом, как солдаты в строю, стояли 6 СВТ-40, одна даже в снайперском варианте, с допотопным снайперским прицелом. В углу притулились, уж совсем экзотические АВС, автоматические винтовки Симонова, обе с оптическими прицелами. Из них, по-моему, даже очередями можно было стрелять. Но и уход требовали за собой соответствующий. На стеллажах были разложены образцы автоматического вооружения. Пять автоматов, или точнее говоря, пистолетов-пулеметов, ППД-40, с круглыми магазинами на 71 пистолетный патрон. Два ДП, пулемета Дегтярева, с большим диском, пришлепанным сверху, и раструбом пламегасителя на конце ствола. Далее стоял дедушка автоматики, пулемет «Максим», рядом с ним «Льюис», времен гражданской войны. Примерно из такого Сухов, гасил басмачей Абдуллы в «Белом солнце пустыни». Пистолеты лежали отдельно, в специальном шкафчике, десять ТТ и пять револьверов «Наган». В отдельной коробочке лежал пистолет Коровина.