Чувствую, как та кусает губы, как делает всегда, когда особенно косячит.

— Ну да, - выдыхает в трубку, - я не хотела тебе говорить…

— Ай блин почему? Могла же, пока мы катались, Алин!

Хотя едва ли я что-нибудь бы изменила, но Алина отвечает на моё нервное обвинение, каждым словом меня успокаивая:

— Прости! Просто с Герычем связались и видимо забашляли. Тот быстро всё организовал, а Никиту Рьяного тебе просто передвинули на конец февраля. Так бывает!

— Да уж, - шепчу, смотря на исчезающие цифры маленького табло.

— Ничего же такого не произошло? Ты не злись, ладно? Сама же знаешь, ну бывает. Иногда появляются богатые извраты и их желания нам приходится выполнять. Бизнес такой, Аленёнок. Нужно всем уметь вертеться… и вертеть тоже всем!

Зажмурившись, вцепляюсь в поручень, слушая, как подруга продолжает говорить:

— Но этот вроде нормальный был, нет?

О да, очень нормальный. Особенно, если учесть его должность. Решаю не отвечать…

— Ты, знаешь, привыкай, у тебя фотки сейчас даже на экс лицензию хорошо берут, так что подобное может ещё и не раз произойти…

Так себе наставление на будущее. Но я уже слышу, как её окликает вечно орущий Герасим Герасимович и та убегает, не прощаясь со мной. Потому шепчу своё никому не нужное в данный момент “пока”, убираю смартфон в карман и стучу пальцами по краю подписанных документов.

— Это просто совпадение. - Пытаюсь ещё играть с самовнушением, но то никак не хочет включаться.

Добравшись до нужного этажа, кабинка открывает врата и тут же глушит меня нашим вечным шумом. Только выбравшись, чуть не оказываюсь сбита пролетающей продажницей, сделавшей вид, что меня тут и не было.

Огибаю длинный коридор, заглядывая в стеклянное остекление офисов более крупных рыб и прощаюсь с надеждой перебраться в один из здешних кабинетов. Дохожу до отдела секретариата и стучу три раза, после пробираясь внутрь.

Сажусь на диванчик у самой двери и жду, когда проклятая нашим исполнительным Инга Игоревна освободится, спровадив очередь вечно жующих сплетни подруг. Спустя пару моих зевков и три мысленно написанных заявлений об увольнении, до меня наконец доходит очередь:

— Алёночка, сходила?

Встаю, подбираясь к столу, за которым и улыбается мне самая главная владычица секретариата.

— Угу, - кладу на стол папку, - вот документы.

— Подписал? - У этой поджарой сорокалетней блонди аж взгляд загорается. Та открывает последнюю страницу и прикусывают губу, сама себе кивнув. - Подписал! Да какая ты у нас умничка…

А типа мог не подписать? И я бы просто скаталась зря? Вытряхнув эту пагубную мысль из головы, продолжаю стоять и ждать дальнейших действий.

— Что-то ещё, Алёнушка? Вадим Денисович что-нибудь говорил?

— Угу, - опустив взгляд на стол, передаю то, что и обещала, а то вдруг спросят, - говорил, что его бесят наши приходы к нему лично домой, и ворчал о том, куда делось факсимиле.

Девушка аж выпрямляется по струнке, будто перед ней не я, а этот важный начальник.

— Как куда делось? Так факсимиле забрали! Новое готовят, пока вот не привезли. Я ж ему писала! Ох уж этот шутник Вадим Денисович… - нервно смеётся, лишь бы не показаться передо мной уязвленной, - ну ты иди-иди тогда, чай хоть попей, застыла поди, солнышко наше!

Да уж, ох уж этот “шутник”. Но от предложения выпить что-нибудь тёплое не отказываюсь. Выхожу из её кабинетища и иду в сторону кухни, только не успеваю и коснуться нужной двери, как вдруг меня окликает главная грымза этого участка:

— Касаткина! Зайди-ка ко мне! - И пока я оборачиваюсь к главной кадровичке, та добавляет, скрываясь в их отделе. - Да побыстрее!