Дрейк любил Бриндреон, любил эту землю: ее отвесные скалы, вересковые пустоши, стремительные чистые реки и непроходимые леса. Будучи честным с самим собой, он признавал, что не смог бы прижиться где-то еще, хотя повидал достаточно.

Десять лет в королевской гвардии помотали его по обоим Континентам. Он вдоль и поперек изъездил родной Западный Мир, побывал за Малым Океаном в Восточном, но, где бы он ни находился, сердце рвалось в Фолкард.

Отец умер за полгода до того, как Дрейк оставил службу. Письмо с известием затерялось по пути в Сирмион, где тогда находился Дрейк, и в родные края он возвращался с надеждой на примирение.

Десять лет назад старый лорд был в ярости, когда Дрейк сообщил, что записался в гвардию – Сорлайн-старший хотел видеть сына здесь, в Фолкарде. А Дрейк… Его манили все четыре стороны, он жаждал увидеть мир, познать настоящую жизнь. Знал он и то, что отец это не одобрит, а потому сделал все за его спиной.

Вместо благословения Сорлайн-старший напутствовал его проклятиями и угрозами лишить наследства в пользу младшего брата. Дрейк не боялся. Подумаешь, наследство! Он сам заработает себе состояние, а может… может и вовсе сменит фамилию и станет основателем нового Дома. Глупые мысли наивного юнца.

Состояние Дрейк и, правда, заимел, пусть небольшое, но достаточное для комфортной жизни. Еще обзавелся парой десятков шрамов, военными наградами и житейской мудростью. Она-то и погнала его в отчий дом – Дрейк хотел извиниться перед отцом.

Но Бриндреон, некогда сильный и процветающий, встретил его запустением. И печальными известиями. Младший брат умер от чахотки два зимы назад, а прошлой осенью не стало и отца: по Фолкарду черным облаком прошлась эпидемия потливой лихорадки.

Уже будучи на смертном одре Сорлайн-старший составил завещание. Дрейк по сей день не знал, что двигало отцом: родственные чувства или же ему претила сама мысль о том, чтобы отдать замок в чужие руки, но, так или иначе старый лорд оставил ему Бриндреон. А вместе с ним и долги.

Накопленные за годы службы деньги ушли на то, чтобы рассчитаться, но замок постоянно требовал расходов, вложений… На Дрейке лежала ответственность не только за Бриндреон, но и тех, кто жил на его земле.

— Ну? — спросил он, когда они миновали лестницу и оказались в длинном коридоре, соединяющим башню с центральной частью замка. — Выкладывай.

Солнце падало сквозь арочные проемы, обнажая трещины в стенах и осыпающиеся кирпичи.

— Мы кое-кого встретили на пустоши.

Дрейк посмотрел на нее

— Люди Мордейна?

Последний раз его браконьеры попались три месяца назад. Тогда им преподали хороший урок, и Дрейк полагал, что до зимы они не решатся повторить вылазку.

— Не уверена, — Лаисса покачала головой, а потом добавила задумчиво. — Хотя, все может быть. Но она похожа на браконьерку, не больше, чем я на эльфийскую королеву.

Если нарядить Лаиссу в шелка (что само по себе нонсенс) она бы не уступила в красоте остроухой царице, подумал он мимолетом, но взволновало его другое.

— Она? — Дрейк остановился. — Вы встретили на пустошах женщину?

Уточнение было дурацким, но он не ожидал услышать это.

— Пряталась в кустах. И, кажется, ей крепко досталось.

— Она назвала свое имя?

— Нет. — Лаисса покачала головой. — Говорит, что не помнит. — Девушка коротко фыркнула. — Может, врет, а, может, и нет. Допроси, ее, когда очнется.

Ну, разумеется, они привезли ее в замок! Он бы и сам поступил также.

— Что вы с ней сделали, если она без сознания?

— Ничего. Сама отключилась, как только во двор въехали.

— И где она сейчас?

— В людской [1], — Лаисса вытянула руку, указывая, вперед. — Губерт передал ее Батшебе.