Мало ли, вдруг потом окажется, что это в долг или я должна буду их отработать. Отдавать мне не с чего. Зарплаты не имею. Стипендии тоже. Отрабатывать, выставляя себя нищей и безродной девкой, теперь уже не улыбается. Поэтому, да, мотивы студента меня интересовали гораздо больше, чем капля своего благополучия, на которое я могла бы спустить эти лишние десять льеров.

Комнату Алихана я приметила ещё вчера. Очень удобное расположение – первая с лестницы по правой части коридора. Мы с ним буквально по разные стороны. Конечно, если не считать душевую, что была крайней в крыле, как сказал парень, нищебродов. Между нами более двадцать дверей. Выходит, что более двадцати комнат. Пропасть. Буквальная. Расовая. Видовая. Статусная.

Остановившись перед его дверями, я решительно постучала тем же кулачком, в котором сжимала лишнее золотишко. Громко и настойчиво, не слыша из его комнат ни малейшего звука.

– Везёт некоторым. Наверное, звукоизоляция на высшем уровне. В моей бы комнате проснулся. Поседел бы… – пробормотала я, не отступая от намеченного плана.

Постучала снова.

Нет уж, я так легко не сдамся. Понадобится, я под его дверью сидеть буду, но получу ответы на свои вопросы. Только вот утренняя нужда звала. Стоило всё же начать день в общежитии с посещения туалета, который, я уверена, здесь тоже какой-то общий. И тоже того, отдельный. Для нищебродов.

– Ну, погоди. – погрозив запертой двери кулаком, я отвернулась и уставилась на упакованную в грубую, серую рубаху мужскую грудь.

– Ты? – грозный голос не сулил мне ничего хорошего. – Ты что здесь делаешь?!

Подняв взгляд немногим выше, я шумно сглотнула и испуганно попятилась. Упёрлась спиной в дверь, выставив в защитном жесте руки перед собой.

Я даже забыла о золотых, что разлетелись по полу коридора, едва я пошевелилась и подняла руки.

– Я могу всё объяснить… – рвано выдохнула я, глядя в перекошенное злобой лицо ректора АПСа.

Боже, да у меня язык прирос к зубам, в которые упирался!

Я могла сказать многое. Мне было чем припугнуть ректора АПСа, но я банально не могла этого сделать!

– Ты наёмница, что ли? – переведя взгляд с моего, уверена, вытянувшегося и побледневшего лица на дверь, в которую я жалась, Ксандер хищно оскалился. – Ну-ка, в мой кабинет! Живо!

Конечно, чего стесняться или бояться ректору в стенах собственной академии? Можно же кричать на меня, не боясь, что его сочтут припадочным. Можно повышать голос, давя на меня своим авторитетом. Можно студенток за плечи хватать так, что все суставы в руке заныли разом от этой хватки.

– Пусти… – дрогнувшим голосом выдохнула я, повернув голову к плечу, которого даже не было видно под мужской, морщинистой рукой. – Пустите. – исправилась, проговорив уже более уверенно. – Я никуда с вами не пойду! – сильнее вжалась в дверь за свой спиной, мечтая с ней слиться и исчезнуть из поля зрения Макконахэлла.

– Не ходи! Я так тебя вышвырну отсюда! – нашёлся мужчина.

Руку обожгло болью. Горячей и точечной, будто меня рой пчёл атаковал одновременно. Глаза против воли наполнились злыми слезами.

– Давай! – рявкнула я. – Сразу к старшему Кроу! – увы, я не запомнила имени отца Алихана – короля Файнарса. – Пусть он знает, кого ты хотел притащить в эти стены! Пусть всё узнает, о том, кому доверил собственного сына и эту академию!

Я всю жизнь росла послушной и избалованной одновременно. Родители как могли компенсировали свою ежедневную и многочасовую работу подарками, кружками, секциями и всем, чего моя душа желала, а я же, в свою очередь, понимала, каким трудом им даётся наш достаток, и никогда не доставляла проблем. Меня не ругали! Вообще! И по жопе не давали! Ни разу!