– Мы еще встретимся!

Честно говоря, я смотрела фильм «Мастер и Маргарита», где Воланда играл немецкий актер, от улыбки которого кровь стыла в жилах и срочно хотелось бежать, не оглядываясь. Многие дети от подобного зрелища перестали бы спать по ночам, а психотерапевты здорово обогатились бы. Так что фраза и «приветливая» улыбка Ара уже не произвела сенсационного впечатления. Только глаз чуть дернулся и рука нащупала в кармане старую упаковку персена. Та хрустнула и затихла, кажется затихарилась на всякий случай.

Когда же начальник исчез, я вдруг поняла, что попала сюда вообще без вещей!

На мне все еще было домашнее платье, которое, правда, после «омоложения и улучшения» сидело весьма сексуально, однако… На ногах красовались резиновые шлепки.

Как я тут буду жить и преподавать без одежды? Сложно будет объяснить, что платье непонятного вида, застиранное так, что цветочки на нем стали похожи на тест Рохшара – тот самый, где сплошные чернильные пятна – это новая форма преподавателей Академии. И она так мне понравилась, что я даже дома уже не снимаю. В ней же сплю, в ней выхожу из душа… За неимением даже банного халата.

Да и шлепки пляжного вида назвать форменной обувью преподавателя язык не поворачивался. Я ведь преподаю не плавание и даже не серфинг. Хотя-я-я… Что-то подсказывало, что плавание без моря и серфинг в отсутствие волн для местных – ерундовые задачи. Главное, чтобы окружающие успели убежать вовремя на безопасное расстояние. Зданиям, конечно, так не повезет… Но зато они получат неожиданный и уникальный опыт, как сальф, которого планировали снимать с дерева.

Теперь понятны некоторые фантастические книги, где дома на деревьях. Забрались, бедолаги…

Я даже слегка растерялась, не уверенная в том, что смогу «сбегать домой» и захватить необходимые вещи. А гарцевать по новому месту работы в нынешнем виде, словно мадам Помпадура… Или просто мадам с последними тремя буквами этого слова не очень хотелось.

Сборы заканчивали уже после обеда. Имар вытащил из шкафа огромные чемоданы, в каждом из которых могли поместиться я, Снежок и Флимер, небольшой столик со стульями, и ещё бы осталось место для приятного чаепития.

Скандр в один миг уложил собранные коробки, мои чемоданы и нехорошо так посмотрел на сильфа, словно прикидывая: не опасно ли оставлять его наедине с нашими вещами? Я была определённо против такого соседства с моими. Флимер понятливо скрылся с глаз своего наставника и пристроился на диване, из-под него же торчал белый нос Снежка.

– Присядем на дорожку? – поинтересовался Имар.

– Сначала инструкция, – встрепенулась я: – Выползаем из-под дивана.

Дождавшись, когда парочка проказников воссоединится на диване, вчиталась в неровные строчки. Инструкцию я писала немного в нервном состоянии и теперь не могла прочесть. Буквы прыгали, местами изображая чуть-чуть неровную линию. Инструкцией ожидаемо заинтересовались все, и я почувствовала себя спикером на трибуне.

– Нельзя делать в дороге: бегать между проходами, что-то поджигать, кого-то поджигать (не лишнее уточнение, а то мало ли, лаять! – тут я внимательно посмотрела на Флимера: – И петь! Просить шофера научить водить автобус. Ехать на крыше, никакого свежего приятно сдувающего ветра! Не копаться в моторе, желая узнать, как он работает. Не откручивать колёса. Не отковыривать «лишние» детали. Не выпрыгивать рядом с водителем с криком «Бу!».

– А с каким-либо другим криком? – серьёзно поинтересовался Имар.

– Нельзя, – отрезала я и поняла, что веду себя как многодетная мама, которая вывозит свой личный детский садик к морю: запасные штанишки взяли, панамки надели, в светоотражающие жилеточки нарядились, держимся за одну верёвочку, чтобы не потеряться.