О! Давно я так не расходилась. Я не заметила, как с тихого шепота перешла на голос рьяного революционера, призывающего к переменам.

- А что у вас есть? Работа?  Ну да! Работа и пустой дом, где все аккуратно до тошноты! Вам  даже поговорить не с кем! С ума сойти можно! Разве это жизнь? Жизнь идет за стеной вашего роскошного поместья. А здесь … здесь пустота! И тишина!

Мне кажется, что такая пылкая речь проймет даже самое черствое сердце.

Я посмотрела на наместника, который откинул голову и вздохнул. Он был таким … таким… Я даже слегка смутилась, отведя взгляд.

Или хотя бы заставит задуматься!

Он смыл пену с руки, перекинув волосы на другую сторону.

- А, я поняла! Вы считаете, что вам никто не нужен! А не думали ли вы о том, что никому не нужны?  - пылко выдала я, воинственно сжав письмо в руке.

Наместник зевнул, прикрывая рот рукой. Он всем своим видом показывал, что слушает меня очень внимательно.

- У вас был единственный друг! Единственный! И вы его выгнали! – решила я замолвить словечко про кота.

- Передай этому «единственному и неповторимому другу», - произнес наместник.- , я лично отловлю его и изжарю в масле, полью соусом, приправлю грибами и подам гостям на балу! Продолжайте, я вам не мешаю. Я все это уже слышал и не раз. И, раз уж вы здесь, и вас не затруднит, подайте мне полотенце…

 Я повернулась, видя белоснежное огромное полотенце, висящее на золотом крючке. Я сняла его, неся в сторону протянутой руки.

- У вас все? – спросил наместник сухим голосом. – Можете быть свободны. У вас есть ровно две минуты, пока я привожу себя в порядок, чтобы вы покинули дом.

- Вы за кого меня держите? – спросила я.

- О, что вы? Я вас вообще не держу, - послышался лаконичный ответ. – Но раз уж вы здесь, то можете оказать мне любезность.

«Терпение!», - прошептала я, пытаясь найти полотенце.  «Может, мы это… Пойдем отсюда?» - прошептала та самая гадкая часть натуры, которая  постоянно твердила мне, что результат уже ясен. Ничего не выйдет.

«Нет!», - прошептала я. – «Еще одна попытка!».

«Ой, а сколько у тебя этих попыток было! Ты пыталась и стать художником! Потом почему-то ударилась во флористику! Потом решила податься в реставраторы мебели!», - пронудила та самая гадкая часть натуры.  – «И что? Где-то ты добилась чего-то? Вот и здесь! Согласись, что это была плохая идея и пойдем отсюда! Не видишь, он непрошибаемый!». 

- Ладно, - согласилась я, пытаясь найти глазами полотенца. Но золотые крючки были пусты. На них не было ни одного полотенца. Интересно, куда они могли деться?

- А вы не подскажете, где они? – спросила я удрученным голосом. Письмо так и жгло мою руку.

- На двери, - послышался спокойный голос.

- Но здесь пусто! – удивилась я, видя, что он обернулся.

- Я догадываюсь, чьи это  проделки, - послышался голос наместника.

- Ладно, - смутилась я, подгоняемая внутренним «иди отсюда!». – Я пойду…  А вам должно быть стыдно!

Я толкнула дверь, но она не открылась. Я повертела золотую ручку, но дверь ни туда, ни сюда.  Дверь была закрыта.

- Дверь закрыта, - удивленно прошептала я, поворачиваясь к наместнику.   

- Что значит «закрыта»? – послышался голос наместника. Вместо ледяного спокойствия,  которое я привыкла слышать, я услышала удивление. – Принеси мою одежду! Там, на стуле.

 Я посмотрела на стул и увидела лежащий там … носок. Один! Единственный!

Понимаю, что у каждого есть свои причуды. Я, например, дома ходила в огромной застиранной мужской футболке с невыводимым пятном от гамбургера.  Представить наместника, который ходит в одном носке, мне было крайне сложно. Мне кажется, я много чего не знаю про него.