– Князь… – не сдаётся священник.

– Алишер, ты считаешь, что я должен обсуждать с тобой принятые решения?

– Н-нет, что вы…

– Тогда достаточно вопросов. Через полчаса мы выезжаем.

– Конечно, – разочарованно отвечает Алишер. – Распорядиться о рабах?

Я вздрагиваю и поворачиваюсь к Кристеру. У него есть рабы? Откуда? Что-то у меня нехорошее предчувствие, относительно их судьбы.

– Да, подготовьте.

Волосы на моём затылке встают дыбом. Получается, если сегодня не умру я, он сделает ледяной скульптурой кого-то другого?

Едва дождавшись, когда Алишер выйдет, я пронзаю Кристера взволнованным взглядом.

– Рабы? В вашем мире есть рабство?!

– Хорошо, что ты уже приняла судьбу и не споришь на тему реальности своего переноса в другой мир, – князь наливает себе ещё кофе, а мне сразу хочется устроить истерику. – Почему тебя удивляет существование рабов?

– Потому что это… неправильно!

Кристер качает головой, и разговор прерывается. Я смотрю на свои вафли и понимаю, что аппетита снова нет.

«Он нуждается в твоих чувствах больше всего», – напоминает голос кролика из сна.

– Кто эти люди? – снова спрашиваю я.

– Какие?

– Ты понял, о чём я! Вы захватили их в плен или что?!

– Это преступники, преступления которых настолько серьёзны, что им закрыто возвращение в общество. Их лишили права распоряжаться своей жизнью. Поэтому они – рабы, – объясняет Кристер.

С меня спадает боевой настрой, но я всё равно возражаю. Из чувства противоречия.

– Это жестоко. А как же несправедливо обвинённые?

– Катя, ты хочешь вернуться к вопросу использования твоей энергии?

Я затыкаюсь и тру рисунок на руке. Зря я всё же выпендриваюсь. Кристер не из тех мужчин, кому стоит перечить. Да и этих рабов я пока в глаза не видела.

– Доедай, – Кристер вытирает губы салфеткой и встаёт.

Я опускаю взгляд и слушаю, как удаляются его шаги, а потом вздыхаю и внимательнее рассматриваю рисунок на руке. Тонкие волнообразные завитки немного мерцают. Издалека можно, наверно, принять за золотую цепочку. Вот только князь требовал спрятать и не показывать. Пока у меня нет причин ему не верить.

Интересно, что это на самом деле. Она появилась, когда он попытался меня размотать. Вдруг в этом дело? Вдруг моя энергия какая-то особенная, и Кристер не может ею воспользоваться? Или она вообще ему вредит, а признаться – значит, переступить через себя. Само собой, его морозное величество на это не согласен.

– Что ты задумала, змея? – шипят из угла.

Я резко одёргиваю рукав, пряча метку, и поворачиваюсь. Не заметила, когда в комнату вошла Бригитта.

– Что?

– Пригрели змею на груди. Что ты задумала, мерзавка? – зло шипит служанка. – Погубить его хочешь? Или считаешь, что самая умная, раз пытаешься соблазнить князя? Он слишком умён и не купится на это!

Боже мой, какой же тяжёлый она случай…

– Бригитта, ты о чём вообще? Я не понимаю.

– Он должен был измотать тебя, но передумал. Почему?!

О-о-о, похоже, сейчас именно тот момент, когда мне нельзя признаваться? Внутри поднимается жажда протеста. Взять и сказать ей? Что будет?

В конце концов, Кристер сам виноват. Надо было объяснить нормально, что это за метка.

Опять же, Бригитта хоть и странная, но живёт в замке Кристера, выполняет его поручения и помогает с иномирками. Может у кого-то такое было? Вдруг пойму, что делать?

Ладно, я не доверяю ни одному из них, а так хоть получу информацию.

– Он передумал меня разматывать, потому что пытался потянуть мою силу, и появилось это, – я задираю рукав. – Не объяснил, что это значит. Ты знаешь, что это такое?

Женщина хватает меня за запястье и подтаскивает к себе. Мне больно от её цепких холодных пальцев, но молчу. Сосредоточилась на том, чтобы попытаться угадать, её мысли.