А улица жила своей жизнью, улицу не волновали дела каких-то ведьмаков, монстров и других выдуманных для устрашения слабонервных персонажей. Ярко светило солнце, заставляя щуриться обычных людей, ещё ярче светился свежий, только вчера выпавший, снежок, тонким слоем покрывающий тротуары, газоны и кусты. С деревьев всё уже сдуло слабым морозным ветерком.

Виктор целенаправленно удалялся от больницы, двигаясь пока без какого-либо конкретного направления. Прохожие, не обращая внимания на двигающегося навстречу человека в чёрной одежде и с опущенной головой, тем не менее интуитивно его обходили.

«Надо понять, что со мной вчера произошло, надо вспомнить, – усиленно бились об вязкую туманную завесу его мысли. – Геральт пусть пока полежит в ментовке, потом заберу. А сейчас надо вернуться туда… куда?»

Он мучительно напрягал голову, сжимая кулаки и тихо матерясь. Он должен разобраться в произошедшем. Сам. А уже потом идти к своим. У него было задание, которое он…

Неожиданные образы так резко возникли в его голове, что даже заставили остановиться прямо посреди тротуара. Текущие в обе стороны человеческие речки недовольно застряли в этом месте, образовав спонтанный водоворот, но быстро подстроились и снова размеренно потекли по своим делам.

Ночная мостовая. Где-то на окраине. Плохо освещённые дворы огромных высотных кварталов. Девочка в платье. Да, дело в ней. Это на неё он вёл охоту последнюю неделю и наконец выследил, подобрался вплотную, чтобы убить. Но что было потом? Что произошло ночью на этой мостовой? Убил ли он её или ей удалось уйти? Но тогда почему он жив? Такого раньше не было…

Виктор решительно развернулся на месте и уже целеустремлённо пошёл в другую сторону.

Да, это были те дворы, та самая мостовая. Сейчас, в солнечном свете, они выглядели куда жизнерадостней и совсем не опасными. Речка с неизвестным ввиду оторванной таблички названием размеренно текла навстречу, и не думая замерзать. На покатых склонах её берегов аляповатыми пятнами пестрел разбросанный мусор – пакеты, бутылки, пачки из-под сигарет и даже игрушечный трактор, то ли брошенный, то ли забытый растяпой ребёнком. По тёмной грязной поверхности воды, катаясь на неспешном течении, сновали утки, некоторые, завидев человека, неуверенно направились к берегу в ожидании сытных подачек.

Набережная была пуста, ближайшие факты человеческого присутствия доносились со стороны различных игровых и спортивных площадок, в большинстве натыканных во дворах стоящих несколько поо́даль от этого места домов. На речку и её окрестности неотвратимо наползала тень от многоэтажных исполинов, уже скоро солнце зайдёт за горизонт и здесь снова станет очень неуютно.

Виктор присел на лавку и осмотрелся. Во-он там шла девочка, а вот из-за этой беседки вышел он, когда понял, что она его почуяла. Они стояли друг напротив друга и оценивали, а потом она что-то сказала. Или спросила? Да, спросила, и у них завязался абсолютно не нужный в такой ситуации разговор. Он пришёл её убивать, а не болтать. Но он её боялся. Поскольку ничего о ней не знал. А потому не решался на первый шаг. Почему не нападала она? Зачем нужен был этот разговор монстру? Неужели тоже боялась?

Эта мысль казалась бредом – монстр, с лёгкостью убивший двенадцать опытных ведьмаков, боялся его, Виктора? «Да ну, не поверю!» И тем не менее, она медлила. И если Виктор мог признаться себе в страхе, ведь чтобы его победить, надо сначала признать факт его существования, то что двигало монстром – оставалось загадкой.

Внезапно включившиеся сильно прореженной цепочкой фонари отвлекли Виктора, вырвав из глубокой задумчивости, он оглянулся. На город опустились сумерки, и редкие работающие светильники больше мешали, нежели помогали их разогнать. «Надо идти, ждать её тут без оружия – ещё большая глупость, чем болтать», – пришла здравая мысль, но он ещё не вспомнил, что случилось дальше, что послужило причиной его больничного пробуждения.