Вот эти «радетели», каждый в своё время и приложили усилия к ликвидации «неперспективного» села Поной и скороспелого выселения его жителей, разрушили культуру, старину и уклад жизни древнего поморского села. Да пробовали люди восстановить и вернуть всё на круги своя. Но то ли не хватило им напористости или умения выколачивать деньги на строительство или праздность их была сильнее, но ничего из этого не получилось. Пусть не судят меня слишком строго бывшие понойчане за подобные слова. Но без любви и веры в это село, в этот край, не посмел бы я высказать в глаза эти обиды. Просто больно видеть продолжающийся процесс обмена тетёрки на коня, а коня на корову … Есть такая сказка , где в итоге петушка меняют на батожок, с чем и пришёл старик к старухе… А далеко ли можно уйти с батожком в руках?

И до сих пор тянет обратно в родные места. И как часто вспоминаются приезды в Поной, где, привыкнув, можно снова вобрать в себя свет полярных ночей, когда солнце за каких-нибудь полчаса скатится по склону сопки с запада на восток и. зацепившись за гору, вскарабкается и вновь заиграет чешуйками воды, превратив море в одну серебристую рыбину. « И радость, и горе помору – всё от моря»– говаривали в старину. Какое-то тревожное чувство остаётся после каждой встречи с селом. И чем дальше, тем острее. Словно дали тебе прикоснуться к давно забытому, почти неосязаемому, что в детстве, давным-давно, хорошо знал и понимал. А с годами забыл, замутил!

Родная сторона! Тут бы и поставить точку. Мол, всё хорошо. Как бы то ни было, обустроили жизнь людям. Тем более, что по нынешним временам, такое событие не редкость.. Но точку ставить рано.. Пребывают в тревоге понойчане, и не ясен их завтрашний день.

И очень обидно, когда колхоз, едва-едва, ценой огромных усилий и энтузиазма – да – да, именно это слово здесь уместно – вставший на ноги после таких катаклизмов, получавший миллионные прибыли, был раздавлен дуроломной политикой.

С каким-то смешанным чувством тревоги и вместе с тем надежды я улетаю в очередной раз из Поноя. Тревога-это понятно. Мало, наверное, найдётся сегодня по России людей, кто не был бы встревожен. Но есть ли надежда? И на что? На то, наверное, что не умерла ещё в людях душа и что не всё, слава богу, измеряется рублём и что можно, оказывается, «рвать постромки» только из любви к своему селу.

Выражаю искреннюю признательность и сердечную благодарность за оказание финансовой поддержки в издании книги Андрею Кокаровичу Рейзвиху.

А также благодарность коллективу Ловозерской библиотеки за помощь в оформлении книги, Владимиру Михайловичу Кузнецову за предоставленные фотографии, Тамаре Николаевне Тупицкой за редактирование книги.

Поной – маленькое, уже поверженное, доживающее годы, а может, месяцы или даже дни, село. Уже обескровленное, наполовину вырубленное. Каким оно было раньше, когда в нём кипела жизнь? С какими мыслями, какими надеждами здесь жили люди, ставившие добротные, прочные, тёплые дома, в которых любили, рожали, растили детей, откуда уходили, чтобы обязательно вернуться? Ничего этого я никогда не узнаю.

Передо мною настоящее, которое уже давно стало прошлым. Археологический факт современности, который я пытаюсь понять. Прошлое понимать гораздо легче, чем настоящее. Прошлое – это всегда только схема, скелет, с которого снят покров индивидуальности. Скелеты людей, у которых при жизни нельзя было найти ни одной общей черты, теперь удивительно похожи друг на друга.

И всё же мне не по себе, когда я разговариваю со здешними жителями, живущими в преддверии неизбежного отъезда. Они говорят о том, что было, о своей прошлой жизни, как о чьей-то другой, потому что между ней и теперешней пролегла глубокая пропасть, края которой уже никогда не сойдутся. Даже если произойдёт чудо, ничто не вернётся «на круги своя».