Моя мама – Каган, папа – Коган, а у меня типичная русская морда.

Я не люблю хлопать дверью и кричать: «Да больше никогда, да больше ни ногой».

Я тихо закрываю дверь и говорю: «До завтра!»

На лестничной клетке: «До послезавтра!»

Чуть дальше от дома: «Вернусь через месяц, год, в следующей жизни».

И таки возвращаюсь.

Счастье – это состояние души, а не состояние здоровья или состояние счёта в банке. Некоторые путают эти понятия, поэтому всю жизнь несчастны.

Люблю людей, и большой опыт работы в журналистике не разубедил меня в этом.

Однако, собаки всё-таки лучше.

Он выхватил лицо из толпы. Мимолётное видение исчезло. Было ли оно на самом деле?

Ему показалось – мир перевернулся. Заснеженный асфальт поднялся ввысь, а белые небеса обрушились под ноги. Cнег падал не сверху вниз, а снизу вверх, поднимаясь столбом к небесам.

По спине стекали холодные капли пота. Он почувствовал, как остановилось дыхание, сердце… и упал лицом в расколотые звёзды.

Пришёл в себя, сидя на заснеженной скамье. Снег медленно покрывал голову и плечи. Тело сотрясалось от дрожи.

Призрак. Он видел призрак той, которой давно нет в живых. Той, которую любил и потерял. Призрак по имени Эльза.

– Эльза, как я тебя люблю!

– Не-а, понятия не имею, – задорно смеялась она, обхватывая его могучую шею тонкими руками, прижимаясь тёплыми губами к его губам. – Расскажи мне о своей любви…

Сжимая её в объятиях, утопая в зелени глаз, тихо напевал:

Её глаза наполнялись слезами счастья. Они бисером скатывались по смуглым щекам. Эльза прижималась к его груди и замирала, вслушиваясь в голос, слова, музыку.

– А если бы мы никогда не встретились, ты был бы счастлив с другой?

– Почему ты спрашиваешь? Разве такое возможно? – он сильней прижимал к себе её лёгкое, податливое тело, целуя в висок, глаза, губы. – Я буду тебя любить всегда…

– Мы сделали всё возможное, – заведующий отделением нейрохирургии смотрел уставшим взглядом.

– Она жива? – его голос оборвался, не хватило дыхания.

– Да, но состояние крайне тяжёлое. Черепно-мозговая травма… Сложная, очень. Может наступить кома и… Она находится в реанимационном блоке. Туда вход воспрещён. Не могу ничего обещать. Сожалею. Остаётся ждать и молиться.

Сколько лет прошло с того дня? Более десяти. Как все годы он жил без неё? Жил. Хотя порой казалось всё бессмысленным – жизнь, метания, воспоминания.

Он встретил Ольгу через пять лет после смерти Эльзы. Она чем-то её напоминала. Тоненькая, худенькая, длинные чёрные волосы, разрез глаз, их глубина, губы. Он смотрел на неё, видя другую – ту, любимую, единственную. Они долго гуляли по ночному городу, говорили, смеялись. С ней было легко и интересно. Он даже забыл о боли, поселившейся в груди. Ему было хорошо.

– Оленька, давай поженимся, – предложил через год.

– Ты сможешь жить со мной, любя другую? – спросила, обволакивая его карим взглядом.

– Откуда тебе известно о другой?

– Мне рассказала твоя мама.

Он отвернулся, сжав челюсти до хруста.

– Я должен был тебе рассказать сам, обо всём… Не смог, прости.

– Я не осуждаю тебя, понимаю. Просто спросила, сможешь ли ты жить со мной?

– Да, смогу. Ты лучшая из женщин, ты друг, настоящий друг.

Она опустила взгляд. По лицу едва уловимой тенью пробежала грусть. Когда она подняла на него глаза, в них была уверенность и улыбка.