Мои руки сами собой подскочили к причёске — небрежно скрученному на затылке узлу ещё влажноватых после душа волос.

Разумовский следил за моими руками с предельной внимательностью.

— Это не ловушка. Это прямой и честный вопрос. Ты чувствуешь себя неуверенно.

— Может… может, вы прекратите пытаться меня прочитать?

— Я не пытаюсь, — чувственные губы сложились в улыбку. — Я читаю.

— А можно не надо? Не надо меня… читать, пожалуйста.

— Бездна закомплексованности. Откуда?

Я приказала себе убрать руки от лица. Сцепила их на коленях, переплетя нервные пальцы.

— Оттуда. Откуда и у всех. Раз вы такой тонкий психолог, разве не знаете?

— Не все комплексы мы тащим из детства, — мой собеседник вдруг вспомнил о завтраке и отпил кофе из своей кружки. — Приятного аппетита.

Да он издевается!

В воздухе висит с десяток вопросов, которые он походя задал, так и не получив на них никакого ответа, и на тебе — «Приятного аппетита»! Да мне сейчас даже пустой кофе не полез бы в горло.

Что он обо мне знает? Как будет действовать на основе этих самых знаний? И главное, как теперь, зная всё это, действовать мне?

— Так… так с чего вы вдруг увидели во мне ангела? — не выдержала я. Его невозмутимый вид начинал выводить меня из себя. — Я ваши документы пыталась стащить. Разве ангелы таким занимаются?

Хитрый зверь ждал именно этого. Он понимал, что неизвестность пугала меня больше, чем открытый конфликт. Что, тоже прочёл это, пока вот так нахально меня здесь разглядывал?

— Полагаю, не занимаются, — с обманчивым спокойствием согласился он. — У тебя личико ангела, Александра. Поэтому легко ошибиться. Легко поверить в то, что ты наговорила. Не знала, не подумала, оступилась и больше не буду. Полагаю, ради спасения ты на многое в целом пойдёшь.

— На многое? — слабым эхом повторила я.

Взгляд Разумовского потемнел. Он стал похож на хищника, почуявшего чужой страх.

— Уверен, ты многое бы отдала, чтобы не отвечать на мои вопросы. Вряд ли они развеяли бы мои обоснованные подозрения. Скорее уж наоборот.

Пока я пыталась сообразить, что ему на то ответить, Разумовский продолжил.

— Поэтому да. Уверен, ты пойдёшь на поступки, которые уж точно не назовёшь ангельскими, — его взгляд опустился к V-образному вырезу моего свитера. — И я даже позволю тебе поторговаться. Начнём?

9. Глава 9

Я понятия не имела, что именно этот человек знал обо мне! Что он или его люди успели на меня нарыть, пока я спала. И это сбивало с толку, откровенно пугало, совершенно деморализовывало. Ведь не исключено, что они удосужились докопаться до чего-нибудь действительно важного, и сейчас любой мой ответ мог быть использован против меня.

Но опускаться в попытках спасти себя до такого… До того, что он подразумевал…

Чтобы озвучить степень своего шока и возмущения, у меня поначалу даже слов не нашлось.

— Вы… вы решили, что я попытаюсь… что я вам вот так угодить попытаюсь?

От расслабленности в позе Разумовского не осталось и следа — сейчас он походил на зверя перед прыжком.

— Не совершай ошибку — не воображай, что твои наниматели доверили тебе это задание, потому что ты ловка и сообразительна, — вся фальшивая благостность покинула его низкий голос. — Тебя выбрали, потому что ты соблазнительно смотришься в коротеньком платьице, и этот образ совсем не сочетается с угрозой или опасностью. Тебя невозможно принимать всерьёз, котёночек. Твоя ошибка в том, что ты редко смотришься в зеркало и забываешь об этом. Единственное твоё оружие — жалобный взгляд.

Я и представить себе не могла, что его слова поднимут внутри настоящую бурю. Мне так и хотелось выплюнуть этому гаду в лицо всё — всю правду. Если бы ты только знал, самоуверенная сволочь, что это я, именно я стала причиной твоих недавних головоломных неурядиц. Я! Вот этот вот самый