Найджел запомнил фамилию редактора, но внимание его было приковано к девушке. Миранда вздрогнула, выходя из транса и прошептала:

― Портрет… дама с браслетом.

Поняв, что сегодня поговорить с редактором не выйдет, Найджел подхватил уже засыпающую девушку на руки и вышел, хотя газетчик пытался его остановить и направить к начальнику. Всё потом, сейчас девочке надо было отдохнуть, а ему узнать о краже. Что-то подсказывало, что видение и эта новость связаны.

8. Глава 8

Часть 1

Найджел вышел из полицейского участка озадаченный. Кража имела место. Было перо, украли снова портрет, и всё говорило о том, что это тот же вор. Но! Потерпевшая оказалась обычной женщиной, её фамилия не значилась среди тех одиннадцати. Преступник перешёл ко второй части плана? Теперь он орудует в домах горожан, чьи предки утратили магический дар и связали свои судьбы с простыми людьми? Или Миранда ошиблась?

Росс постучал в дом потерпевшей. Немолодая, усталая, полноватая дама во вдовьем чепце открыла дверь, выслушала и пустила сыщика в прихожую.

― Нам придётся поговорить здесь. Отец прикован к постели, пришлось переселить его в гостиную на первый этаж, а дом совсем маленький, и теперь гостей принимать негде.

― Ничего. Я не задержу вас надолго. Всего несколько вопросов. Как я понял, вы были в лавке, когда случилось ограбление, а слуг у вас нет. Живёте вдвоём с отцом?

― Да, когда муж умер, я вернулась в родительский дом. Папа тогда уже болел, да и жить вместе экономнее, а я... Муж играл. Пришлось продать всё имущество, чтобы расплатиться по его долгам...

Росс вспомнил, где видел фамилию женщины: пьяная драка в игорном доме, погиб картёжник. Сыщик незаметно огляделся. Бедность. В кисловатом воздухе витают отчаяние и безнадёга.

― А ваш отец мог видеть вора?

― Если и видел, вряд ли что запомнил, думаю, он даже не понял, что нас обнесли... Лекари говорят, это старческий склероз. Папа почти всё время не в себе, даже имя своё и меня вспоминает всё реже. А когда стало известно, что проклятый муженёк оставил меня без копейки и по уши в долгах, папу хватил удар. Так и лежит с тех пор, и с памятью стало совсем плохо, – женщина тяжело вздохнула, а Найджел про себя выругался, снова тупик.

― Что за портрет украли? Больше точно ничего не пропало?

― Да чему у нас пропадать? Отцовские сбережения закончились больше года назад, я уже продала всё, что могла. На пилюли всякие, да на еду, свечи и уголь уходит всё, что зарабатываю. Я убираю в соседней аптеке и в паре лавок за углом. Надолго не могу отца оставить, вот и не устроиться на другую работу.

Казалось, женщина даже рада вопросам сыщика, рада хоть с кем-то поделиться своей ношей, и Росс подумал, что Миранда правильно хочет независимости. Хозяйка снова вздохнула и продолжила:

― А портрет... И хорошо, что его украли. Продать было нельзя. Кому он нужен? А раму-то уж продам, хоть за сколько-нибудь монет, а нет, так сожгу, вместо дров, всё польза будет.

― На картине был кто-то из вашей родни?

― Нет, что вы! Мы сами-то люди простые, и всегда такими были, портретов никто не заказывал никогда. К чему эта блажь? Только деньги на ветер выбрасывать. Это был портрет какой-то ведьмы. Моя прабабка жила в деревне. Работы там мало было, вот она и убиралась в доме соседки, обнищавшей старухи из ведьмовского рода. Детей у ведьмы не было, и, умирая, она отписала всё имущество нашей семье. Немного денег, старый дом-развалюху, какие-то бумаги, да этот портрет. Даже не знаю, почему его не выкинули, наверное, оставили, дырку какую в стене прикрыть… Но дама там красивая нарисована. В бархатном платье, в украшениях золотых…