Несмотря на то, что предложенные Питтом меры в кризисных условиях можно было считать действительно «социальными», его предложение вызвало резкую критику, в том числе со стороны знаменитого мыслителя Иеремии Бентама, авторитетного в высших политических кругах человека и яростного защитника идеи работного дома. Показательно, что 11 февраля 1800 г., через три года после выдвижения билля, Питт-младший в своей парламентской речи заявил, что «снимает свой проект, который он до сих пор находил хорошим, из почтения к мнению тех, чьи мнения он должен уважать».[73]

Уильям Питт-младший может считаться последним английским министром, защищавшим «старую систему» и открытое призрение; после его ухода в отставку критика «старой системы» в общественно-политических кругах обострилась. При этом именно прецедент, созданный в Спинхемленде, стал приводиться в пример как главный аргумент в пользу «порочности» всего законодательства о бедных. Такой подход позднее получил название «вигский нарратив» – возможно, потому, что последовавшая вскоре реформа 1834 г. была проведена парламентским большинством, тогда еще определявшим себя как партию вигов.

Впрочем, в связи с этим у историка не может не возникнуть ряда вопросов. Насколько совпадал сконструированный накануне реформы и – во многом – ради реформы 1834 г. «вигский нарратив» с тем, что на самом деле представляло собой «старое законодательство о бедных»? Почему в общественно-политическом дискурсе страны, имеющей такие давние традиции помощи бедным, победило неприятие «бедноцентристской» системы? Как и в связи с чем менялись оценки природы и значения «старого законодательства» со временем?

Истоки «вигского нарратива», думается, следует искать в более ранних трудах английский мыслителей. Так, великий просветитель Джон Локк, состоявший в свое время в специальной Комиссии Министерства торговли, еще в 1696 г. подготовил отчет, в котором высказывался вполне определенно: «Приумножение бедных и рост налогов на их содержание – настолько популярная жалоба, что в этом не приходится сомневаться. Я убежден, что половина получающих помощь от прихода способны сами зарабатывать себе на жизнь». «Зло, – заключал Локк, – происходит не от недостатка продовольствия и безработицы среди бедных;… рост бедноты, вероятнее всего, имеет иные причины; и последние – ни что иное как отсутствие дисциплины и коррупция манер…».[74]

В том же русле располагались и аргументы тех мыслителей, которые пытались объяснить причины бедности в XVIII веке. Большинство из них основывались на принципе личной обусловленности бедности (люди сами виноваты в своей нищете) и считали, что выходом является отказ от дотаций бедным и ориентация последних на самопомощь.

Неправильно было бы утверждать, что «вигский нарратив» являлся в то время единственной точкой зрения на решение проблемы нищеты и социальной помощи. Принципиально иную трактовку пытались предложить У. Годвин, У. Хэзлитт, Ч. Холл, взгляды которых рассмотрены во второй главе книги. Однако в общественно-политических дискуссиях конца XVIII – начала XIX в. «вигский нарратив» просто не мог не одержать победу. Его аргументативная стратегия самым естественным образом накладывались на дискурс и риторику эпохи.

В русле этой стратегии располагались и выводы специально созданной Королевской Комиссии по изучению законодательства о бедных, целью которой было оценить степень эффективности системы социальной помощи в стране.

Следует подчеркнуть, что 1815 г. закончилась изнурительная война с Францией, и во многом в силу этого британские законодатели были вынуждены вплотную заняться «накопившимися» внутренними проблемами – в частности, вновь вернуться к вопросу о совершенствовании законодательства о бедных. В 1817 г. был назначен первый «Избранный комитет палаты общин по законодательству о бедных». В него входили 40 человек, среди которых было много критиков «старой» системы, лоббировавших интересы крупных собственников. В 1832 г. была создана вышеуказанная «Королевская комиссия по изучению законодательства о бедных», которая, как указывают многие исследователи, с самого начала своей работы была пристрастна.