Вриск на ее руке тихо пискнул.

– Папа, это тебя, – четырехмерный виртуальный экран развернулся в воздухе.

– Что-то серьезное?

Вазиразин-три позволяет купировать приступы болезни Гордона. Лекарство дорогое, особенное если покупать его по нелегальным каналам. Вазиразин-три нельзя носить с собой, его можно держать лишь дома и в тайнике: если у тебя найдут это вещество, тебе грозит несколько лет тюрьмы. Это сейчас. А если все-таки будет принят новый кодекс о генетических преступлениях, то наказание станет гораздо строже.

Болезни Гордона не подвержены нормальные люди. Ею болеют лишь те, кто родился в результате генетического преступления. Поэтому и нельзя идти в клинику, поэтому ни один частный доктор не станет тебя лечить, даже если ты предложишь хороший гонорар. Поэтому, когда начался приступ, лекарства не было.

Капсулы с вариразином остались дома, в тайной нише в стене за ванной.

На этот раз все сложилось очень неудачно. Когда начался приступ Мира стояла одна в коридоре. Она закричала и побежала. Она потеряла ориетнацию и ударилась о стену. На крик сбежались трое лаборантов; они втащили Миру в небольшую автоклавную, где обычно кипятился инструмент. Там они пытались ее удержать, но не справились и позвали на помощь. Тогда же подоспел отец и еще один, незнакомый ему светловолосый человек с пушистой бородой. Мира вырывалась так, что пятеро мужчин едва могли ее удержать. Во время приступов болезни Гордона мышцы приобретают такую силу, что могут сломать кости собственного тела.

В этом и была главная опасность, да еще в том, что кто-нибудь из знающих людей это увидит, а потом расскажет.

Судороги прекратились через шесть минут. Девочку, потерявшую сознание, положили на кушетку.

– Что это было? – спросил один из лаборантов.

– Эпилепсия, – ответил отец. – Спасибо за помощь.

– Ничего, пожалуйста. И что, разве нельзя вылечить? Вы уверены, что эпилепсия?

– Пока не получается. Эта форма не лечится.

– Злокачественная, что ли?

– Да, – ответил бородатый, – это точно, я в этом разбираюсь. Эпилепсия.

Отец посмотрел на человека с бородой и понял, что тот обо всем догадался.

Бородатый остался и после того, как лаборанты ушли.

– Я ваш новый коллега, – представился он, – зовите меня Гектор. Может быть, я буду заведовать первым блоком. Вы разрешите?

Он перевернул лежащую девочку на спину и осмотрел ее.

– Пупок на месте, – сказал он, – но вы ведь его смоделировали, правда? Эта девочка не человек. Она истинный клон первого рода. Я прав?

– У меня есть справка генетической экспертизы, – сказал отец. – Доказано, что она моя дочь.

– Поздравляю, – ответил Гектор. – Вы очень предусмотрительны. Но того, что я видел, достаточно. Я же не слепой. Ваша справка не делает ее человеком.

– Сколько вы хотите?

– Денег?

– Да, денег.

– Я не настолько беден, чтобы продаваться.

– Вы донесете?

– Нет. Если я донесу, ее усыпят. Я уже читал проект нового кодекса. Пускай она больна, но умирать ей хочется не больше, чем нам с вами.

– Я еще не читал, – сказал отец, – я не отдам ее.

Вошел шеф. Без стука, как всегда.

– Выйдите, – приказал он Гектору.

Вначале она потеряла ощущение собственного тела. Она знала, что тело есть, и что оно сейчас творит что-то страшное, но она не чувствовала этого. Время от времени сквозь разрывы в красном тумане она видела лица, часть потолка, который отчего-то дергался из стороны в сторону, но ничего не слышала. Потом исчезли и эти проблески. Она продолжела погружаться. Она чувствовала, как красный мутный поток несет ее куда-то. Сознание оставалось ясным, лишь поначалу каждая мысль стояла сама по себе, как обиженный ребенок, прячущий ручки за спину. От этого невозможно было ни о чем толком подумать.