Вернувшись домой, она сочла, что надо разобраться с оставшимися невыполненными работами и отослать их вместе с заявлением об уходе. Если её попросят ещё некоторое время помочь, пока вакансию не заместят, она готова была согласиться. Одним из её железных законов было: никогда не плевать в колодцы, из которых она хоть раз пила воду.

Испытательный срок она выдержала, не напрягаясь: после одновременной учёбы и двух работ эта одна была для неё почти развлечением. А потому она попутно создала папки на всех партнёров – с подробными данными о руководстве, обслуживающих банках и их рейтинге, оборотами и так далее. Причём эти данные были разнесены в разные папки: поставщики, покупатели, конкуренты и так далее.

Когда ей было предложено подписать контракт на ближайшие пять лет, Зоя, как и собиралась с самого начала, подробно изучила этот контракт. Она точно знала, что самые важные, но чрезвычайно отягощающие для одной из сторон, обязательства обычно печатают самым мелким из шрифтов. Она прочитала всё, кое-что в контракте пришлось изменить, но тот пункт, который фирма считала самым тяжёлым – не уходить в декрет в течение пяти лет – как раз оказался самым простым и лёгким.

Ещё до конца года тот самый старший экономист, который проводил с ней первое собеседование, несколько раз позвал её на свидание, а когда она отказалась уже в невесть который раз, возмутился:

– Но почему? Я тебе противен, что ли?

– Вовсе нет. Я равнодушна к тебе точно так же, как и ко всему прочему мужскому населению планеты.

– Так дай мне шанс завоевать тебя!

– Зачем?

– Чтобы мы поженились, в конце концов.

Зоя задумчиво на него посмотрела:

– Видишь ли, в чём дело, дружок – тут есть некоторые аспекты. Замуж я выйду только при том условии, что мой муж согласится удочерить ребёнка из детдома. Так получилось, что жизнь свела меня с этой девочкой, я стала её навещать, а поскольку она никому, кроме меня, не нужна…

– Ты и сама могла бы это сделать.

– Нет. Пока у меня не было постоянной работы со стабильной зарплатой, а самое главное – квартиры я этого сделать не могла. Но сейчас с квартирой вопрос решается – года через два дом, в котором я стала дальщицей, построят и я буду иметь жильё. Но даже при этих условиях одиноким с куда большими трудностями отдают детей. А в полную семью – легко и быстро.

– А если свои дети появятся?

– Это вряд ли. Потому что мой брак будет чистой воды сделкой. Включающей, к примеру, условия, что имущество будет раздельным – не только приобретённое до брака, но и в течение оного.

– О как! А это ещё почему?

– Понимаешь, дружок, ты только не обижайся, ладно? Если меня бы спросили, отношусь ли я лучше к мужской половине человечества или к своим соплеменницам, я бы ответила, что первые имеют преимущество. Хотя и небольшое. Потому что у мужчин – практически у всех – есть тяжелейшее генное заболевание, которое, увы, никто даже не начинал лечить.

Потенциальный супруг уронил на пол челюсть:

– А именно?

– Неспособность пропустить потенциальную партнёршу даже в том случае, если данный конкретный мужчина пару секунд назад расписывал, как он счастлив с самой любимой и прекрасной из женщин и как он дорожит своей семьей. Стоит появиться соблазнительному куску мяса, демонстрирующему готовность вступить в контакт – вся любовь, всё обожание, все ценности мгновенно улетают в тартарары…

– Это просто бред какой-то!

– Да? Вспомни, пожалуйста, все ваши мужские разговоры о том, сколько, кого и в каких позах вы поимели. Вспомни хвастовство о числе имён в ваших дон-жуанских списках. И наличие обожаемой супруги ничему тут не мешает, а? Из каждых ста мужчин минимум семьдесят в данную минуту имеют интрижку на стороне, часто прямо на работе, ещё двадцать пять находятся либо в состоянии смены одной партнёрши на другую, либо в активном поиске… И только четверо – и это я ещё очень милосердна! – сохраняют верность жене. Причём из этих четверых двое манкируют этим развлечением из-за большой занятости (но в первую же свободную минуту немедленно устранят это недочёт), ещё двое – из-за невозможности иметь любовницу по болезни этих самых запчастей, временно нерабочих. И только один остаётся верным, потому что иначе не может. Не нуждается в изменах.