– Чего, чего… зевать, чихать, а когда ешь, нельзя рот широко открывать, – перечислил он и, сложив губы трубочкой, сделал вид, что жует. – Вот так надо.

В усадьбу мы вернулись с хорошим настроением, несмотря на неприятное происшествие.

Таня предложила не вмешиваться в воспитательные процессы и наконец-то отправиться на огород. Рассада тоже требовала внимания.

Слуги уже очистили территорию, на которую я им указала, от прошлогоднего мусора, остатков сорняков и растительности. Я окинула взглядом довольно приличную кучу и решила, что все это нужно измельчить для мульчи, а кое-что заложить в компост. Вот корни сорняков стоит выбрать из основной массы и сжечь, а золу использовать в качестве удобрения. Уже были разбиты грядки, к которым у меня совершенно не было претензий. Их ширина была примерно сантиметров семьдесят, что для меня выглядело идеальным вариантом, потому что за более широкими грядками ухаживать достаточно трудно. До середины приходится тянуться, а для обработки противоположной стороны и вовсе обходить грядку. Расстояние между ними тоже оказалось в пределах нормы – около шестидесяти сантиметров. В общем, я была довольна проделанной работой.

Мы с Таней воткнули колышки в те места, где должны были располагаться кувшины для капельного полива, и мужчины принялись закапывать их. Естественно это вызывало недоумение у слуг, но спрашивать что-то у нас они уже остерегались.

Когда и с этим было покончено, мы взялись за посадку рассады, не забыв набрать для этого случая несколько ведер перепревшего навоза.

Мужчины носили воду, а мы с подругой и несколько женщин, стоя на коленях, устраивали купленных на рынке зеленых красавцев на постоянное место жительства. Когда последний саженец был высажен, я с чувством гордости оглядела результаты нашей совместной работы.

– Всем большое спасибо за помощь! – сказала я, улыбаясь удивленной дворне. Видимо, их очень редко благодарили за то, что они делали. – А теперь можете отдохнуть. Завтра продолжим.

– Хорошо, барышня. А завтра к чему готовиться? – спросил мужчина с окладистой бородой. – Картоху, что ли, сажать станем?

– Станем, – подтвердила я. – С самого утра и начнем, пока солнце не жарит. Ваша работа притащить на огород много соломы. Понятно?

– Да, барышня, – закивали люди, уже не удивляясь нашим распоряжениям. – Сделаем…

Мы с Таней вымыли руки прямо на черном дворе, умылись и только собрались пойти в кабинет, чтобы еще немного порыться в бумагах покойного хозяина, как услышали со стороны аллеи стук копыт. Кто-то подъезжал к усадьбе.

– Надеюсь это не Потоцкие, – проворчала Таня, останавливаясь у фонтана. – У меня нет ни сил, ни желания общаться с этой ненормальной семейкой.

Но к нашему облегчению во двор въехала коляска доктора. Похоже, местный эскулап приехал справиться о нашем здоровье.

Иван Тимофеевич увидел нас, и его круглое лицо расплылось в улыбке. Он спустился на землю и направился в нашу сторону.

– Софья, Елизавета! Рад видеть вас в добром здравии!

– Здравствуйте, Иван Тимофеевич, – поздоровалась я, а Таня просто кивнула, стараясь улыбаться как можно приветливее. – Вашими молитвами.

– Ничего не беспокоит? – доктор внимательно посмотрел на каждую из нас. – Может, голова болит? Кружится? Обмороков не случалось?

– Нет, все в порядке, – заверила я его. – Не болит и не случалось.

– Хорошо… хорошо… – он несколько раз кивнул, а потом его взгляд устремился куда-то в сторону. – Аглая Игнатьевна, дорогая!

– Иван Тимофеевич! Хорошо, что заглянули к нам! – нянюшка шла со стороны черного двора, отряхивая юбку от прилипших к ней травинок. – На барышень взглянуть приехали?