– Ничего себе история! – заключила я, во все глаза уставившись на мужчину.

– На-ка, держи! Мало-мальски работает, – кривовато улыбнулся он, протягивая мне спутниковый телефон.

Набираю номер мамы и жму на силиконовую кнопку аппарата связи. Если меня ночью разбудить, я наизусть произнесу все телефонные номера матери, которые когда-либо у неё были.

В трубке тотчас раздается встревоженный голос:

– Да?

– Мама! Мама, это я!

– Варя?! Варя! Девочка моя.

– Мама, только не отключайся! – скороговоркой лопочу, боясь сбиться и забыть что-то. – Шмелёв привёз меня на дачу. Мы не были там раньше. Это на 40-м километре, первый поворот после развилки. Там еще деревня…

– Варя! Стоп, – резко обрывает мою сбивчивую речь мама. – Нам нельзя. Девочка моя… Да как же мне всё тебе объяснить? Варя, произошедшее в ресторане…

– Не надо объяснять, мама! Просто забери меня отсюда! – кричу в трубку, но в конце предложения роняю обессиленно: Пожалуйста.

– Я не могу. Варюша, я правда не могу.

В динамике что-то шумит, затем я слышу голос отца:

– Кто звонит?

Тишина. И полное изумления:

– Варя? Дай мне телефон, – обращается отец к маме, но, по-видимому, та не позволяет ему забрать у нее средство связи.

– Мама, что происходит? – роняю, до крови прикусывая внутреннюю сторону щеки.

– Ничего страшного, если вы задержите доставку, – ровным тоном сообщает мама. – Завтра после обеда я сама планировала посетить ваш магазин. Филиал на Кутузовском проспекте меня вполне устроит. До свидания.

– Связь оборвалась, – подытоживаю, глядя на погасший экран телефона.

– Видать – всё, – делает вывод мужчина. – А ты, значит, Варя?

– Верно, – немного подавленно улыбаюсь ему.

Всё-таки разговор с матерью выбил меня из колеи. Яснее тоже не стало. Не понимаю к чему столько тумана? Почему бы не сказать прямо? Мол, так и так, мы решили от тебя избавиться, доченька. Ну, нет. Я скорее поверю в говорящих акул, нежели в тот факт, что моя семья меня предала. Завтра после обеда мне кровь из носу надо попасть на Кутузовский проспект. Уверена, встреча с мамой на многое раскроет глаза.

– Меня дядей Митей зови, – сказал мужчина, ставя перед мордой пса миску с мясным бульоном, рядом же кладет плоское блюдо с большой косточкой.

Заторможено наблюдаю с каким наслаждением Туман вгрызается белыми клыками в кость.

– Принято, дядь Мить, – перевожу взор на мужчину и тут же подвергаюсь придирчивому, но доброму, теплому взгляду усталых глаз. – Хороший у вас друг.

– Не то слово! – Мужчина наклоняется, чтобы оттянутым рукавом бушлата снять с петли ручку железной дверцы и добавить в печку дров. – Была у нас в деревне рыжая девчушка, – задумчиво отмечает он, борясь с мелкими искрами в печи. – Варварой звали. Да только беда с ней страшная приключилась. Аккурат на Купалу нашли её в лесу. Поговаривали, что с девкой такое только дикий зверь сотворить мог. А я думаю, что не зверь то был, а человек. Кто-то из городской элиты, думаю, напакостил. Из деревенских на такое преступление никто пойти не мог. Да и вообще… Знаешь, Варя, что я тебе скажу… – дядя Митя закрыл печную дверцу и тяжело поднялся. – Многие из человеческих существ вовсе не люди.

– Мне не по себе от таких слов, – зябко уронила.

«Только вымолвить успела, дверь тихонько заскрипела, и в светлицу входит царь, стороны той государь…» – так кажется в сказке о царе Салтане было. Однако в жизни всё выглядит совсем по-другому.

Дверь молниеносно распахнулась, болезненно скрипнув, и ударилась о стену, чуть было не слетев с петель. На пороге злой как чёрт возник Шмелёв.

А… Ой. То есть вот в таком он сейчас состоянии?