Сотый раз за час проклинаю Шмелёва. Завез ведь в глухомань. Что б ему двести лет по этому лесу шляться и покоя не знать!

Ноги гудят. Лицо саднит от царапин, которыми меня наградили колкие ветки. Я не помню дороги, не знаю где нахожусь и смогу ли добраться до главной трассы, ведущей в город.

Странное место. С Ильёй мы долго ехали сюда через сумеречный лес. Парень петлял и несколько раз сворачивал, но никаких ориентиров по пути не было. Беспроглядный зеленый лабиринт. Я и не пыталась что-либо запомнить. Дура! Как есть дура.

И вот, когда я уже нахожусь на грани отчаяния, пышная еловая ветка пружинисто качается, и в следующий миг мне на встречу выходит человек.

– Ой! – вскрикиваю, удивленно воззрившись на невысокого коренастого мужчину с топором наперевес. – Здрасте… – глухо бормочу.

Мужик воровато оглядывается и снова сосредотачивает на мне серьезный взгляд.

Эм… А это случайно не тот дядя, который из тюрьмы сбежал? Вроде похож, а вроде как нет. Ох…

– Илья! – тихонько зову, отступая назад. – Ильюша-а-а!

Мужик, отбросив в сторону топор, стремительно подается ко мне.

Вот и всё. Вот и погуляла по лесу до рассвета. Дала Шмелёву шанс остыть. А остыну сама, когда стану хладным трупиком.

Тихо, Варя. Не паникуй.

К моим ногам несется огромный серый ураган. Налетает в прыжке, буквально сшибая с ног. Оказавшись на земле в позе звезды фокусирую взор на вытянутой морде, нависающей сверху. С открытой пасти вываливается розовый язык и смачно облизывает мой нос. С ужасом шепчу:

– Волк… Волк!

А вот теперь, Варя, можешь паниковать.

– Долго лежать то будешь? – спрашивает седовласый мужчина, склоняясь над моим дрожащим трупиком.

Хотя… если дрожащий, значит ещё не труп. Вот и чудище с невероятно умными глазами взирает на меня сверху. Если бы тяжелые лапы с груди убрал вообще замечательно бы было.

– Земля холодная. Вставай уже.

Поэтому меня так трясет? Из-за холода. Не из-за страха ведь перед серой мордой.

– Туман! – окликает зверя мужчина и тот, взвизгнув, мотает головой. – А ну-ка дай девочке подняться. Туман! Ишь какой наглец, – добро журит он пса. – Совсем я тебя разбаловал.

– Это вы еще настоящих наглецов не видели, – шутливо комментирую, поднимаясь на ноги.

Если бы этот человек знал о существовании Ильи, наверняка бы не называл этого симпотягу, чем-то похожего на волка, наглецом.

Отряхиваю некогда прекрасный брючный костюм, который из изумрудного превратился в грязно черный. И что мне теперь делать? Шмелёв увидит, точно в баню отправит.

– Ууу… – начинаю протяжно выть, в отчаянии запрокидывая голову.

– А-ууу! – вторит мне серый пёс по кличке Туман.

Сквозь пелену слёз, наконец, понимаю, что передо мной всё же пёс.

"Не волк и то замечательно" – подбадриваю себя.

– Хорошенький такой, – замечаю, глядя на блестящую шерсть. – Откормленный.

Высокие лапы начинают нетерпеливо топтать почву, а умные голубые глаза с черной радужкой взирают на меня игриво.

– Гав! – взвизгивает Туман, желая броситься на меня в прыжке.

Не иначе для того, чтобы вновь опрокинуть мою тушку на спину.

– Ау… – тяну вновь, поглядывая на него.

– Ау… – Отвечает пёс.

Что за чудо природы такое? Отвечает же! Какой умненький мальчик.

– Ну-ка прекратили концерт! – бурчит мужчина недовольно, но делает это как-то по-доброму, будто журит детей за мелкую шалость. – А ты, девонька, как здесь оказалась? Знаешь же что по этому лесу праздно шататься нельзя? Не для прогулок этот лес.

– Как нельзя? Вы же тут, – резонно замечаю, краем зрения отмечая, как мужчина подхватывает с земли топор.

– Лесничему можно, – смеется он, но потом с опаской озирается и добавляет: – Но только до границы с аномальной зоной.