– Это обезболивающее, – поясняю я, выставляя вверх палец. – Моё тело сегодня пострадало, и ему требуется утешение.

– Врач сказал, что у тебя обычный ушиб.

– Он просто не видел синяк на моей заднице. – Я машинально накрываю ладонью бедро. – И вообще, хватит меня отчитывать. Если хочешь помочь – возьми себе глинтвейн и составь компанию. Пить в одиночестве и со здоровенным синяком на заднице – психологически тяжело.

С иронией покосившись на меня, Рафаэль подзывает ушастого паренька, обслуживающего наш стол, и просит принести ему пиво.

– Думала, ты откажешься из вредности, – замечаю я, протыкая соломинкой апельсиновую дольку.

– Так я, по-твоему, вредный?

– Бываешь иногда. Правда, на отдыхе немного размяк. – Вторая порция глинтвейна заставляет почувствовать себя непринуждённо и не слишком заморачиваться с формулировками.

– Следую просьбе Виктора.

– Я по нему скучаю. – Расплывшись в улыбке, я машинально мажу пальцем по экрану, чтобы взглянуть на нашу с Витей фотографию. – Вот чего он так не любит горы, а? Неужели не надоело из года в год жариться на пляжах? А ты? Скучаешь по Лиане?

– Чтобы скучать – надо успеть соскучиться.

– Фраза, достойная Сенеки. – Я издаю глумливый смешок. – Неужели ты её к Вите вообще не ревнуешь? Хоть самую чуточку?

Рафаэль хмурится.

– Нет.

– А почему? Мой Витя вообще-то очень красивый. А красивый айтишник – это редкая редкость. Почти как мужик-модельер традиционной ориентации.

Рафаэль молча смотрит на меня исподлобья. Кажется, наш разговор по душам ему не очень-то нравится.

– Нет, ты тоже симпатичный, – добавляю я, решив, что он мог обидеться. – У тебя, например… – подавшись вперёд, я пристально оглядываю лицо, – разрез глаз такой необычный. Миндалевидный. И скулы так красиво торчат. Ты знаешь, что женщины деньги платят, чтобы косметологи им такие сделали? А у тебя свои…

Вытянув руку, я легонько тычу кончиком пальца в его щёку.

Рафаэль, резко отпрянув, отхлёбывает пиво.

– У тебя же они натуральные? – с подозрением осведомляюсь я.

В ответ он меряет меня таким выразительным взглядом, что я, не выдержав, прыскаю.

– В общем, ты не волнуйся. Витя бы ни за что не обманул меня и не подвёл лучшего друга. И по поводу Лианы ты ошибаешься, кстати. У неё нет причин ревновать тебя ко мне. Мы с тобой очевидно друг друга недолюбливаем.

– Я тебя не недолюбливаю, – парирует Рафаэль, вонзившись взглядом в мою переносицу. – Говори за себя.

Даже два стакана выпитого глинтвейна не способны снизить градус моей неловкости. Браво, Агния. Лучшего способа объявить себя двуличной грымзой, годами таившей камень за пазухой, и представить было нельзя.

– Но вообще это сомнительная затея – поехать в отпуск с чужими половинками, да? – с фальшивой бодростью продолжаю я в попытке сменить тему. – Если бы речь шла о каких-то других людях, я бы развела руками. Сложно представить, чтобы женщина и мужчина спали в одной кровати в течение двух недель и ни разу не переступили грань дружбы. Но нас с тобой это не касается.

Я смотрю на него в поисках поддержки, однако Рафаэль никак не комментирует сказанное, а вскидывает руку.

– Можно нам счёт.

В номер мы возвращаемся пешком и в глубоком молчании. Плетясь вслед за Рафаэлем, я с досадой думаю, что зря не заказала в дорогу глинтвейн. Когда не на что отвлечься, синяк на заднице доставляет особенный дискомфорт.

– Кто первым пойдёт в душ? – тактично осведомляюсь я, скидывая рюкзак на пол.

Не оборачиваясь, Рафаэль вешает куртку в шкаф.

– Ты иди.

Умывшись и облачившись в пижаму, я несколько минут стою перед зеркалом, планируя маршрут к своей половине кровати, исключающий вид полуголого Рафаэля.