Таку посмотрел в пепельницу. Его недокуренная сигарета против ее полностью выкуренной была словно вызовом. Он не может поиграть. Не может быть слабаком рядом с такой сексапильной девушкой.

Он снова забрался в постель и накрылся одеялом с головой, будто ребенок.

– Ты знаешь, я смотрел очень много порно. И представлял порой очень жесткие вещи. И все это было ярко и интересно. Но первый раз…какой-то тусклый и скучный, абсолютно бесцветный.

– Добро пожаловать в реальную жизнь, – рассмеялась Сатоми, – Дай угадаю. А еще ты думал, что все девчонки испытывают струйный оргазм и пока ты толкаешь туда-сюда, то у девушки все это время будут сочиться реки смазки?

Парень аж присел и удивился.

– А разве нет?

Снова эта реакция приводит Сатоми в какое-то умиление и в то же время вызывает просто дикий хохот. Безнадежный неудачник.

– А еще, наверное, ты думаешь, что трахая девушку, влюбляешь ее в себя, верно?

– Разве это не естественный исход таких вещей? Становишься ближе, – рассуждал без пяти минут юный мужчина.

– Да чушь это все. Чтобы трахаться необязательно нужны какие-то чувства. Ты можешь заниматься сексом…И да, там действительно нужны чувства. А когда ты трахаешься, то тебе достаточно только желания и крепкого стояка. Это как захотеть поесть или же сходить в туалет. Базовые потребности. Тут не нужно какого-то сакрального смысла.

Впервые в жизни в самом Таку заговорил голос Сакурабы в голове. Он и выдал, подумав с несколько секунд предварительно:

– Базовые потребности выполняешь, чтобы жить. Не так ли? Это не просто какое-то желание.

– Ой, все.

Сатоми отпила очередной глоток вина и решила закурить еще одну сигарету.

– Пора выбивать из тебя зануду.

– О чем это ты?

– О том, что у нас грандиозные планы на вечер.

Эрика сидела с матерью на кухне и они вместе готовили гедза. Кейко возилась с начинкой, а Эрика занималась тестом.

– Мам, а ты никогда не думала о том, чтобы потом выйти замуж и родить еще кого-нибудь? – вдруг поинтересовалась девушка, что было неожиданно для нее самой.

– Конечно же мне хотелось. Но я очень сильно любила твоего отца. Люблю до сих пор, – чуть грустно улыбнулась женщина, не отвлекаясь от работы.

– Ну а… А что особенного было в моем отце?

И хотя не так давно между ними был конфликт, сейчас они общались так, будто бы ничего так не произошло. Это один из особых навыков Кейко, который она оттачивала годами – перестать обижаться на дочь с таким трудным характером, что ей достался от бабушки. В конце концов, детей не выбирают.

– Он был настоящим джентльменом. И если бы не он, то я бы никогда не влюбилась. У него были красивые руки, – с упоением рассказывала мама.

– И все? – удивилась Эрика, прерываясь.

– Нет, конечно. Я с ним была как за каменной стеной. Я понимала, что он мог иногда невероятно жутко дурачиться, но при этом всегда был готов меня защищать, несмотря ни на что. Он, все же, был настоящим мужчиной для своего возраста.

– Хм… Так как он умер?

Теперь настала очередь прерваться для Кейко. Он отложила нож в сторону и сжала руки в кулаки. И даже будто бы перестала дышать.

– Его убили. Он не сам умер.

– Но ты же говорила…

– Знаю. Я не хотела, чтобы ты думала, что твой отец убийца. Знаешь, он просто пытался защитить меня. Произошла поножовщина. Врачи ничего не успели сделать.

Эрика заметила, как мать будто бы даже уменьшилась в размерах, уходя головой в подрагивающие от скорби плечи. Она мелко дрожала, уходя в себя, и не произнося ни слова более. Может зря она затеяла этот разговор? Выпотрошила душу матери… Как же теперь она сможет нормально заниматься делами? Надо что-то делать. Девушка вытерла руки полотенцем и подошла к Кейко, обнимая ее как-то неуверенно. Объятия в их семье не приняты, потому что Эрика их не признавала. И сейчас для них обеих это было странно.