- Не бейся, сладкая, - тихо рассмеялся мальчишка, словно мог слышать мысли Дианы. - Я не съем и не растерзаю тебя. Хотя очень хотелось бы…

Его сила и страсть были свежими, ненасытными, бурными, как горный стремительный поток, и Диана, заалев, упершись ладонью ему в грудь, попыталась отстранить его от себя.

- Тебе восемнадцать-то есть? - нарочито пренебрежительно спросила она, и мальчишка расхохотался неожиданно басом, с металлическими нотками в голосе.

- Сто восемьдесят, - инфернальным, глубоким и порочным голосом ответил он, нарочно чувствительно тиская Диану, чтобы она сильнее извивалась и билась под ним, доставляя ему ни с чем несравнимое удовольствие от борьбы с ней. Его юное тело было сильно и тяжело, и молодой дракон, играя, легко усмирял ее дрыгающиеся ноги. - Человеческий вид обманчив, маленькая Ирментруда.

- Диана, - пропыхтела девушка. - Меня зовут Дианой!

- Ирментруда Диана, - повторил молодой дракон и с удовольствием куснул ее в грудь, оставляя алое пятнышко на белоснежном бархате кожи. -  Что ж, я запомню.

- А Эван где? - смущенно спросила Диана, делая вид, что отыскивает старшего дракона взглядом.

- Ушел по  делам, - уклончиво ответил молодой дракон. - Ну, пойдем?

Он помог ей подняться и одеться. Для этого он долго копался в сундуке у изголовья кровати, перебирая пестрые ткани.

- Вот это, пожалуй! - произнес он, отыскав золотистый шелк с черной, тонкой, как туман, прозрачной накидкой. - Наши цвета. Ты же не предашь и не убежишь, маленькая Ирментруда?

Он сам помог Диане надеть платье, похожее на восточный длинный халат, сам поправил широкие рукава, из которых беленькие руки девушки выглядывали, как тычинки из лепестков спящего цветка, сам застегнул на тонкой талии девушки застежки и повязал широкий шелковый пояс.

- Ножку давай, - велел он, преклонив колени перед девушкой.  Та, засмеявшись, приподняла подол, и княжич взял в ладонь ее теплую маленькую ступню. Аккуратно, со знанием дела, надел маленькую туфлю с чуть загнутым носом, всю расшитую драгоценными камешками. - Удобно тебе? Не больно?

Диана чуть качнула головой - нет, не больно, - и рассмеялась, когда мальчишка, даже не надев штанов, усадил ее перед зеркалом и сам, осторожно и аккуратно, начал расчёсывать ее волосы.

- Почему ты делаешь все сам? - спросила Диана. Она хотела повернуться к княжичу, но тот сжал ее виски ладонями, заставив сидеть смирно, смотреть в зеркало перед собой  и не вертеться.

- Потому что Ирментруды, только что выловленные из моря, как правило, ничего не умеют, - пояснил он. - Они и туфлю-то не знают, на какое место пристроить.

- А где же слуги?

- Слуги! - фыркнул княжич, распутывая щеткой волосы девушки. - Эван откусит голову любому слуге, который посмеет посмотреть на твое обнаженное тело.  Он очень ревнив.

- Ревнив! А ты…

- А я - его кровь, - отрезал княжич. - Он любит меня так же, как самого себя. В роду он старший, это верно. Но род надо продолжить, и кто это сделает - не важно.

- Вы же не умеете любить самок, - неодобрительно заметила Диана. - Как же можно ревновать, но не любить?

- А как можно любить самку? - удивился княжич. - Конечно, можно испытывать привязанность, симпатию, но как можно любить того, кто бесконечно далек и сам любить не в состоянии?

В зеркале перед собой, куда она была вынуждена смотреть, Диана то и дело видела его живот. Чуть смуглая кожа, сильные рельефные мышцы, темная дорожка курчавых волос… Краснея, Диана отводила  взгляд, чтобы ненароком не  опустить его вниз и не рассмотреть княжича как следует. А еще ей почему-то вдруг остро захотелось погладить этого молодого наглеца, ощутить под своей ладонью его тепло и силу его мышц, и