Знала бы ты, Милена, что я сама не знаю ответ.

— Это что такое? — голос Даниила за спиной уже не удивлял.

За весь день привыкла, что он подкрадывается сзади. Бесшумно. Медленно обернулась, сложила руки на груди и поджала губы.

— Что на этот раз, Царицын?

— Ничего более облегающего не нашлось? — взгляд парня был направлен на мои ноги.

— Боже. Тебе какая разница? — всплеснула руками. — Иди, Завгородней или Зайцевой претензии предъявляй.

— Ревнуешь?

Самодовольно так улыбнулся и двинулся ко мне.

— Стоять, — я выставила ладонь. — Не приближайся ко мне, Царицын. Нет, я не ревную. Мне плевать на тебя. На истеричного мальчика, застрявшего в детстве. Ты целый день меня цепляешь и не даёшь проходу. Лезешь и лезешь. Мало того, что руки распускаешь, ещё и губёхи в ход пустил, — по лицу парня не могла понять, цепляют ли его мои слова. — Для тупых и глухих повторю — оставь меня в покое, Царицын. Дождись здесь двух красивых, ухоженных и не уродливых девчонок.

— Всё сказала?

— Нет. Просто слов цензурных подобрать не могу, чтобы послать тебя вежливо.

Царицын вдруг сдёрнул с себя футболку и остался в чёрной майке. Подошёл ко мне и надел горловину, расправил, что она повисла на мне мешком.

— Мне не холодно, — стала стягивать с себя деталь одежды, пахнущую Царицыным.

— По твоей груди, просвечивающейся через футболку, так не скажешь.

Я опустила взгляд, охнула и сама надела футболку Даниила.

— Спасибо за футболку, истеричка, — я широко и насмешливо улыбнулась, заметив, как он недовольно посмотрел на меня. — Постираю и верну.

Убежала в спортзал со звонком на урок, оставив злого Даниила за спиной.

После разминки стали играть в баскетбол. Кто бы сомневался, что Царицын снова будет отираться рядом. Я злилась на него. На Милену, которая крутилась возле парня, постоянно принимая выгодную позу, чтобы оттопырить задницу и показать длину ног.

Поэтому, когда у моих ног оказался мяч для баскетбола, а Даниил застыл, смотря на меня и широко улыбаясь, я не рассчитала силы. Швырнула в Царицына мяч, прицельно попав по лицу.

Милена и Алина дружно вскрикнули, бросились к парню, из носа которого на пол стала капать кровь. Взбесило то, что он даже не поморщился. Даже за нос не схватился! Будто ему вовсе не больно. Лжец. И позёр.

— Ломакина, — громыхнул голос Романа Семёновича на весь зал. — Аптечка в моём кабинете. Расквасила новенькому нос, будь добра, сама и обработай.

— Роман Семёныч, — я ухмыльнулась и посмотрела в прозрачные глаза мужчины, — у Царицына целая группа поддержки. Они о нём позаботятся.

— Ломакина, аптечка в кабинете, — повторил настойчиво.

Я тяжело вздохнула, кинула мяч в корзину и пошла за аптечкой. Когда вернулась, Царицын уже на деревянной лавочке сидел, запрокинув голову и зажимая нос рукой. Подошла к нему, потеснила одноклассниц, достала из аптечки вату.

— Завгородняя, Зайцева, хватит прохлаждаться. Ломакина без вас справится.

Девушки ушли, а я стала стирать кровь с лица Даниила. Он едва заметно поморщился, когда я коснулась переносицы.

— Не сломала? — в голосе против воли проскользнула жалость.

— Нормально всё, — Царицын не спускал взгляда с моего лица. — Отомстила?

— Я случайно, — пожала плечами, отрывая чистый кусок ваты.

— Хоть душу отвела?

— Я же сказала, что случайно попала. Реакция у тебя плохая.

— Ничего не мог поделать. Ты слишком красивая, когда злишься, — я выпрямилась, смотря в серьёзные глаза парня.

— Кажется, у тебя ещё и сотрясение, — пожала плечами, скручивая ватку и засовывая в ноздри Даниилу. — Ты несёшь какой-то бред.

— Тёна, — перехватил мою ладонь, порхающую над его лицом, поднёс к губам и успел поцеловать, пока я её не выдернула, — давай ты ещё хоть десять раз мне лицо разобьёшь. А? Тогда перестанешь сторониться?