- Никита Глебович, - обратился к нему доктор. - Ну хоть вы образумьте. Мы на такое не договаривались.

Сколько раз Никита также успокаивал ополоумевших от отчаяния и шока людей до приезда штатного психолога. В этом они были с врачами похожи: и те и те спасали людей, но бОльших циников, пожалуй, трудно было найти. Иначе никак, нельзя пропускать через себя столько чужой боли. Можно просто выгореть.

Но один черт когда дело касалось его самого и близких людей все установки забывались. Он мог бы поспорить, что мать, едва ли не потерявшая своего единственного ребенка и вновь его обретшая вольна делать все что ей угодно, чтобы не захлебнуться в своих переживаниях, чтобы выплеснуть всю свою надежду и всепоглощающую любовь. Но не стал усугублять ситуацию. Как тут успокоишь, когда у самого всё внутри дрожит и кажется, что сердце выпрыгнет из груди. Зря он выпил кофе, адреналина ему и в этот момент хватало с избытком.

У него самого глаза защипало от слёз, когда он, обняв за плечи Валентину Ивановну и помогая ей приподняться, встретился с чистым, голубым взглядом знакомых глаз. Как Никита ни готовился, но всё равно сдавило дыхание и стеснило болью грудь от радости. Он быстро сглотнул, пытаясь избавиться от плотного сухого комка в горле.

Ему казалось, что время замедлилось и даже воздух стал тягучим и тяжёлым. Ни вдохнуть, ни выдохнуть.

Никита с жадностью кладоискателя пытался найти в глазах напротив свою любимую Полину, образ которой он хранил в своей памяти. Конечно, он пересматривал иногда её фотографии, но ведь человек это не только набор внешних признаков в виде курносого носа, высоких скул или пухлых губ. Это совокупность жестов, мимики, голоса, поворота головы, улыбки и много чего другого, вроде неуловимого, но важного и узнаваемого.

Ничего.

Ничего знакомого он не находил в этой чуждой измождённой тяжёлой болезнью девушке. Только бездонные глаза и растерянный взгляд потерявшегося в пространстве котенка.

- Она не помнит меня, Никита, не помнит... - громко всхлипнула у него на груди теща и это выдернуло его из заторможенного состояния. Только теперь он понял, почему взгляд Полины показался ему холодным и отчужденным: в нём не было узнавания. И любви тоже не было.

- Это обратимо? - прохрипел Никита, обращаясь к доктору.

- Я был бы счастлив вас обрадовать, но никаких прогнозов дать не могу. Мы продолжаем исследования, а черепно-мозговая травма настолько непредсказуема... Вы сами успели в этом убедиться.

- Может за границей помогут? Теперь, когда она пришла в себя мы можем попробовать...

- У нас одни из лучших врачей, - с достоинством ответил Сергей Николаевич и недовольно поджал губы.. - Мы делаем всё о нас зависящее. Кроме всего прочего потребуется работа с психологом, да и ваша поддержка будет неоценима. И, возможно, Полина хотя бы частично победит амнезию.

Никита вновь посмотрел на свою жену и увидел, как бессильные тихие слёзы катились по впалым щекам. Вновь встретился с её взглядом и вздрогнул от практически осязаемой душевной боли. Её или своей он не мог в этот момент распознать. Он осознал, что Полина всё слышала и всё понимала.

Говорят, что после возвращения с того света, люди отмечают свое второе рождение. Так вот эта девушка, его жена, точно родилась заново не только для себя, но и для них тоже.

5. Глава 5

Двадцать пять бывает в жизни один раз.

Впрочем, как и двадцать три, и двадцать четыре. Но двадцать пять не просто юбилей - это уже четверть века, за который можно подвести первые жизненные итоги.

С такими мыслями проснулась Леночка однажды утром в свой День рождения.