Одно самоубийство. Женщина должна была получать помощь в стационаре, а родные предпочли «оставить в покое». Но она не справилась со своей болью, считала себя виноватой в смерти первенца, именно эти бесконечные внутренние монологи измучили и толкнули её с балкона.

Бросила взгляд на документы, полученные от Крыловой. Медицинские справки и выписки. Несколько чёрно-белых расплывчатых снимков ультразвуковых исследований. Их София задвинула вниз под бумаги, постаравшись, чтоб меньше попадались на глаза. От рассматривания младенцев, которые превратились в окаменевшие скелеты ещё до своего рождения, руки и ноги покрывались гусиной кожей.

Среди клиентов, получавших консультацию в центре при клинике Шубина, были женщины с депрессиями после потери ребёнка. У одной десятилетний сын умер в больнице. Вторая похоронила дочь, подростка, шагнувшую с крыши. Проработки младенческих смертей в практике Софии не было. В подобном случае суть терапии для родителей – разрешить себе прогоревать трагическое событие, чтобы жить дальше. София знала, что гибель ребёнка необходимо и возможно пережить, переболеть и перестрадать, чтобы, в итоге, принять, точно так же, как и любую утрату, другую боль.

Но доводилось сталкиваться с пренебрежительным отношением в компании знакомых: «Своих-то нет, откуда тебе знать, каково это, когда дети?!..». И вот теперь ей в лицо словно кричали письменные заключения коллег: «ты не можешь понять, тебе нечего сказать им, ты же не мать сама!».

«Разве наличие матки непременно обязывает ею пользоваться? Неужели я – недоженщина только потому, что не собираюсь иметь детей? Вот сейчас всё брошу, и такая, волосы назад, в женскую консультацию!», – София грустно размышляла о репродуктивном насилии.

У неё нет сестёр и братьев, даже двоюродных. И родители совсем недавно, но всё же начали намекать на замужество, мол, внуков бы успеть застать перед смертью.

Очень долго их слова «Я люблю только твоего отца!» и «Твоя мама – самая лучшая женщина!» София считала гарантом, основой их крепкой семьи. Но их брак давно перестал быть идеальным в её глазах.

Более или менее повзрослев, она в замешательстве наблюдала, как сохраняя близкие, нежные отношения, родители добирали эмоции на стороне, не особо скрывая адюльтеры от законной половины. И теперь была уверена, что именно взаимные измены, подпитывающие впечатлениями, делали общение родителей гармоничным и ровным. Женаты они больше тридцати лет, и до сих пор не имеют никаких претензий друг к другу.

Но неужели же полноценные партнёрские отношения с супругом невозможны вне формата «коллективного мужчины»? И как мама без оглядки на свою бурную молодость может призывать её к браку, и порицать непостоянное сожительство? София раздражалась, злилась. Рожать не от кого, ни одного из своих мужчин она не видела отцом своих детей. У кого из классиков там была невеста, которая собирала идеального жениха, как пазл: нос одного, характер от другого, и т.д.? Вот она чувствовала себя так же. Один – умный, другой хорош в постели, третий – состоятельный, с четвёртым весело. А так, чтоб всё в одном – разве так бывает?

Довелось ей четырежды побывать на чужих свадьбах в качестве гостьи и подружки. И с каждым разом София всё больше удивлялась: чаще всего молодожёнам желали терпения! Причём именно в контексте «теперь ты жена, так что сцепи зубы, завали, и терпи!». Ну, уж нет! Ей семья видится совсем в другом свете!